Автор: Юрий Ицкович, г. Санкт-Петербург

Отчего они стали соло восходителями?

Статья “Соло восходители, герои или самоубийцы?” вызвала дискуссию, из которой видно, что тема не безразлична тем, кто читает. Есть отзывы, замечания, пожелания. Я ни в коей мере не претендую на истину в последней инстанции. Все замечания принимаются с благодарностью.

Например, Мурат пишет, что Вальтер Бонатти после окончания своей карьеры в альпинизме стал журналистом. Я с этим полностью согласен. Он был прекрасным журналистом, иначе он не смог бы написать такую замечательную книгу, как “На высоте”, или “Горы, мои горы”, о которой я упоминал в статье. И вместе с тем занятия журналистикой не мешали ему возглавлять фирму спортивного снаряжения. Вернее наоборот, обязанности главы фирмы не мешали ему заниматься журналистикой, тем более что глава фирмы не стоит сам у конвейера, и может себе позволить работать по удобному для себя расписанию.

Совмещение нескольких занятий – не редкость. Я вот тоже пишу статьи, хотя никакой я не журналист, а обыкновенный инженер. Пишу, когда меня интересует какая-то тема или проблема. При этом я вспоминаю прошлые события, прочитанные давно книги, уточняю некоторые данные. А после того, как во мне созрело отношение к проблеме, я сажусь и быстро пишу то, что подсказывает мне мой “внутренний голос”.

Должен признаться, что на этой конечной стадии я доверяю своей памяти и мало забочусь о скрупулезности изложения фактов. Главное для меня – это обоснование выводов, того отношения к проблеме, к которому я пришел. Например, под воздействием своего восторженного отношения к Рейнгольду Месснеру я приписал ему сольное покорение всех восьми тысячников и тем самым преувеличил его заслуги. Да простят меня Рейнгольд и люди добрые.

Главное же, что интересует меня в проблеме соло восходителей - это причины их появления. Нет сомнений, что причины эти лежат в области психологии. Я, конечно, понимаю, что психика человека настолько тонка, сложна и слабо изучена, что причины рождения соло восходителей остаются скрытыми и таинственными. И, тем не менее, попробуем разобраться в некоторых из них.

Начнем с истории легендарного Германа Буля. Он в раннем детстве потерял мать и воспитывался отцом в стесненных материальных условиях. Можно предположить, что домашнего, семейного тепла и материнской ласки ему тоже досталось не слишком много. Перед второй мировой войной в пятнадцать лет он “заболел” горами и начал ходить туда с членами молодежного клуба в Инсбруке. Невысокий рост и хрупкое телосложение вызывали грубые шутки со стороны физически более здоровых приятелей. Поводы для шуток он давал еще и своей настырностью, когда, например, лез тренироваться на скалы при проливном дожде. Снаряжение было старое и изношенное - то, что удавалось выпросить у старших.

С большой вероятностью в таких условиях у него развился комплекс неполноценности. Во всяком случае, он был известен своим бескомпромиссным, неуживчивым характером. Думаю, что в окружающих горах он искал свободу, способ самовыражения. К 1942 году он уже проявил себя выдающимся скалолазом, но попал в круговерть войны, а потом в лагерь для военнопленных и вернулся в горы только в 1946 году. Одержимость - пожалуй, самое точное определение для поведения Буля в этот период. Он совершает одно восхождение за другим в различных альпийских районах, стремясь, каждый раз к максимальной сложности.

1953 год - вершина славы Германа Буля. Его беспримерный рывок к вершине Нангапарбат вопреки обстоятельствам, в обстановке конфликтности с руководителем экспедиции Карлом Херлигкоффером заслуживает восхищения.

Но из-за чего конфликт? Буль, как самый сильный из участников, практически все время идет впереди, прокладывает маршрут. Херлигкоффер обеспечивает подъем грузов в промежуточные лагеря по проложенному маршруту. Херлигкоффер не имеет серьезного альпинистского опыта и полагается на действия приглашенных помощников. Он довольствуется ролью организатора экспедиции. Это - его “священная миссия” в память о своем любимом сводном брате Вилли Меркле, погибшем на горе в 1934 году в числе десяти альпинистов первой немецкой экспедиции.

Буль торопится, чтобы не попасть в период муссонных дождей. Ему кажется, что “обоз” его задерживает, что руководитель и его помощники недооценивают значения быстроты действий. У вспомогателей свои резоны. Им не удалось доставить в Пакистан шерпов, и им помогают люди из племени хунза, а это, по их мнению - не совсем полноценная замена.

С середины мая до конца июня экспедиции удалось из базового лагеря добраться лишь до высоты 6895 метров и установить там штурмовой лагерь. Началась непогода и экспедиция раскололась. Четверо сильнейших восходителей остались пережидать непогоду в штурмовом лагере с целью достичь вершины, а остальные в базовом лагере ударились в пессимизм и посылали наверх приказания, которые игнорировались как неадекватные.

Кульминация эпопеи - это рывок Буля к вершине 3 июля, в котором в полной мере проявилась его одержимость. Только один из четверки - Отто Кемптер согласился идти с Булем, но в час ночи, когда Буль в заиндевевшей от мороза палатке начал сборы к выходу, у того не хватило сил вылезти из спального мешка, он был в коматозном состоянии. Однако к моменту выхода Буля он собрался с духом и заявил, что пойдет наверх. Буль оставил ему часть продуктов и пошел прокладывать путь.

Кемптер не догнал Буля и вернулся в лагерь, а Буль днем в самую жару на солнце снял и оставил на маршруте теплый свитер. А потом, обходя жандармы, попал на трудные скалы и вышел на вершину только в семь часов вечера, преодолев последний снежный взлет на четвереньках и на таблетках первитина. Он так выложился, что был не в состоянии преодолеть скалы в обратном направлении. У него не было продуктов и теплого белья.

Плохо соображая, вконец измотанный, Буль оставил ледоруб с флагом на вершине, а сам начал спускаться по крутому снежному склону, поддерживая равновесие с помощью лыжных палок. При спуске у него развязалась и улетела в темноту одна кошка. Спуститься в темноте при таких обстоятельствах шансов не было, и он пересидел ночь на скальной полке. Ему повезло. Была относительно теплая ночь: только минус десять градусов. Утром, сильно обмороженный он добрался до штурмового лагеря. Его было трудно узнать. Без еды и питья под воздействием агрессивной солнечной радиации и непомерных физических нагрузок он стал похож на иссохшего старика. Не исключено, что в организме произошли и некоторые патологические изменения, по крайней мере, три года он в горы не ходил.

Его феноменальный успех был омрачен конфликтом с руководителем экспедиции. Вернувшись в Европу, Буль опубликовал свою версию событий на горе и, тем самым, нарушил договор, заключенный перед началом экспедиции. Херлигкоффер подал в суд, нарушение было налицо, Буль превратился в изгоя в альпинистко - бюрократических кругах.

Когда в 1957 году австрийцы по инициативе Буля организовали экспедицию на восьми тысячник Броуд-пик, Австрийский Альпийский клуб отказался доверить ему руководство экспедицией. Броуд-пик был все же покорен четырьмя австрийцами, включая Буля, но теперь он уже не был самым сильным на горе, скорее наоборот. По-видимому, из-за этого возникли конфликты между участниками, которые разделились на две двойки, решив совершить дополнительные восхождения порознь. Через две недели Буль погиб при восхождении с Куртом Димбергером на Чоголизу - более простую вершину, чем покоренный Броуд-пик. Под ним обломился снежный карниз.

В истории Германа Буля есть много психологических ситуаций, повторяющихся и у других солистов. Комплекс неполноценности рождает стремление к самоутверждению. Надо доказать, что ты не хуже других, тем более что чувствуешь свою силу. Возникает целеустремленность, превращающаяся в глазах окружающих в одержимость. Возникает отторжение консервативным окружением яркой индивидуальности, человека не такого, как все. Возникают конфликты, солист совершает эмоциональные, не всегда адекватные поступки. Его “заносит”. В результате он не может вовремя остановиться, и конец может оказаться трагическим.

Перечисленные психологические особенности не следует считать недостатками человека. Человек такой, какой есть, каким его сделали жизненные обстоятельства. И Герман Буль навсегда останется Героем, беззаветным служителем идеи борьбы человека со стихией гор.

Строго говоря, последний одиночный рывок к вершине не является классическим сольным восхождением. В истории альпинизма таких рывков много и зачастую они не связаны с психологическими особенностями альпиниста. Например, Евгений Абалаков в 1933 году впервые покорил пик Сталина - Коммунизма. Предвершинный двухсотметровый гребень он преодолел в одиночку, но сделал это по указанию руководителя отряда Николая Горбунова, оставшегося дожидаться его перед последним взлетом. В то время это был пятый семи тысячник, покоренный на нашей планете. Достижение выдающееся, но по существу не имеющее отношения к одиночным восхождениям.

В 1960 году Ясень Дьяченко вышел с двумя участниками с пика Ленина на вершину “6852”, называемую также неофициально пиком Москва - Пекин, или пиком Мао Цзэдуна. Во время пути двое участников отказались идти дальше, и от перемычки между пиками Дьяченко пошел один. Восхождение прошло благополучно, хотя некоторая конфликтность в ситуации возникла. Ясеню Дьяченко казалось, что его предали товарищи, отказавшиеся идти с ним наверх.

Случай одиночного восхождения получил огласку. Он противоречил правилам советского альпинизма. Дьяченко был дисквалифицирован. Но это для него было по существу началом альпинистской карьеры. Впереди было четверть века восхождений, звание мастера спорта СССР и вообще целая жизнь.

Но вернемся к принципиальным солистам и к мотивам их поступков. Я, к сожалению, мало, что знаю о Томасе Бубендорфере, но сольное восхождение по северной стене Эйгера за 14 часов впечатляет. Дело в том, что за этой стеной прочно закрепилось название “Стена смерти”. Десятки жизней трагически оборвались на этой стене, прежде чем она была покорена в 1938 году двумя немецкими и двумя австрийскими альпинистами по самому простому маршруту. За это достижение они были удостоены необычайной чести: из рук самого Адольфа Гитлера получили медали Берлинской Олимпиады 1936 года.

В одиночку северную стену Эйгера впервые прошел швейцарский гид-проводник Мишель Дарбелей в 1963 году

Сейчас на нее проложено много различных маршрутов. Все они очень сложны. Например, маршрут по так называемой “американской диретиссиме” зимой 1966 года первопроходители прошли благодаря осадной тактике за 38 дней. При этом погиб Джон Харлин, один из руководителей экспедиции, именем которого и назван маршрут. При первом повторе через 11 лет японцы жили на стене три месяца.

В действительности восхождения не всегда следуют в точности первоначальному маршруту. Пожалуй, самое замечательное из них было совершено американцем Тобином Соренсеном за 4 дня в 1978 году. Этот выдающийся альпинист одиночка, пастор евангелической церкви, совершил много блестящих восхождений в Альпах. Он погиб в 90-ых годах, как всегда один, в Скалистых горах.

Десятки одиночных восхождений совершены в Альпах и Гималаях. В1968 году зимнее восхождение на Гранд Жорас совершил П. Дезайу, первое одиночное прохождение Валькера было выполнено молодым итальянским альпинистом А. Гонья, а Ройял Робинс прошел в одиночку стену Мюир на Эль-Капитане.

В 1977 и 1978 годах И. Жирардини прошел зимой в одиночку все три больших северных стены в Альпах: на Маттерхорн, Эйгер и Гранд Жорас. В 1981 году японец Хиронобу Камуро совершил одиночное восхождение без кислорода на Дхаулагири. 27 декабря 1982 года в третий раз и теперь в одиночку поднялся на Эверест по юго-восточному гребню японец Ясуо Като. На спуске он был вынужден встать на холодную ночевку вместе с ожидавшим его под вершиной Тосиаки Кобаяси. Вниз они не спустились.

К сожалению, ничего не могу сказать о мотивах действий ни Бубендорфера, ни Соренсена, ни других перечисленных соло восходителей - не знаю. Не исключено, что мотивы у каждого свои. У меня, например, есть друг, Владимир Рудаков, с которым мы вместе много ходили в горах. В 2001 году он в возрасте около 65 лет сел в байдарку и в одиночку пересек Ладожское озеро от Сортавалы до острова Валаам и обратно. Когда я попенял ему, что это опасно, погода на Ладоге неустойчивая, можно в одиночку запросто утонуть и спросил, зачем он пошел в одиночку, то получил простой ответ: “Не нашел попутчика”. Не исключено, что у некоторых соло восходителей могли быть такие же, чисто организационные мотивы, но думаю, что большинство поступков солистов имеет психологическую подоплеку.

Мотивы поступков можно анализировать только в отношении самых известных солистов, про которых написано много книг, включая и биографические. Например, про Вальтера Бонатти, а также им самим написано столько, что вполне можно понять психологию его действий.

Он, как и Герман Буль, потерял в раннем детстве мать. Он был единственным ребенком у отца - фабричного рабочего, который считал, что они оба - мужчины и должны жить без лишних эмоций. Юность его была полна лишений военного времени. Ему пришлось бросить школу и работать на фабрике в городке Бергамо на севере Италии. Но к северу от города простирались горы, которые и определили всю его дальнейшую жизнь.

В начале пятидесятых годов он уже прошел ряд сложных маршрутов в Альпах. Особенно его манил еще никем не пройденный юго-западный контрфорс Пти Дрю. Он попытался пройти его с Карло Маури в 1953 году, но им пришлось отступить в самом начале из-за плохой погоды. По словам друзей таких, как Маури, Бонатти был максималистом, не признавал никаких компромиссов со своими собственными этическими взглядами и требовал того же от других. Для него все или черное или белое, нет ничего промежуточного.

В 1954 году в возрасте 24 лет Вальтер Бонатти был одним из ведущих альпинистов Италии. Его впервые включили в состав Гималайской экспедиции на вершину К2, вторую по высоте вершину Земли. Не трудно представить, что он страстно хотел достичь вершины. В начале экспедиции при создании серии лагерей Бонатти играл ведущую роль на горе. Но в седьмом лагере на высоте 7320 метров ему пришлось спуститься вниз из-за пищевого отравления. В результате для штурма были выбраны два других альпиниста.

Уже через два дня оправившийся Бонатти был снова в верхнем лагере, чувствовал себя лучше других, но вынужден был выполнять тяжелую вспомогательную работу по доставке кислорода в штурмовой лагерь, чтобы обеспечить возвращение восходителей вниз. Он выполнил больше, чем мог. В день перед штурмом он с помощником Махди из племени хунза тащил тяжелый груз кислорода до самой темноты. Когда настала ночь, а штурмового лагеря не было видно, Бонатти с Махди принялись светить фонариками вверх по склону, неистово кричать, надеясь, что их услышат восходители.

Понять их легко. Ночевать в снегу на высоте около восьми тысяч метров неприятно потому, что мало шансов выжить. Очень хочется добраться до палатки. Никто не ответил на их крики, но через час сверху сверкнул фонарь и их окликнул один из восходителей. Дальше события интерпретируются по-разному: кто что говорил и о чем просил. Но факт состоит в том, что восходители не помогли Бонатти с Махди добраться до палатки. Бонатти мог добраться до палатки самостоятельно, но не хотел оставлять потерявшего контроль над собой товарища на верную гибель.

Он решил остаться с Махди. Они выжили, несмотря на метель и мороз, а утром ушли вниз, оставив кислород для возвращающихся с вершины восходителей. Мечтам Бонатти о покорении К2 не суждено было осуществиться. Вершина его честолюбивых мечтаний ускользнула от него. Неудача повергла его в депрессию. Ему пришлось собрать всю волю, чтобы вернуть себе самообладание.

Вернувшись домой, в 1955 году Бонатти предпринял еще одну попытку с Маури и двумя друзьями покорить контрфорс Пти Дрю. Им снова не повезло с погодой, и снова они вынуждены были отступить.

Такая цепь неудач вновь привела Бонатти к серьезной душевной депрессии. По его собственным словам, он не верил ни во что и никому, стал нервным, раздражительным и нетерпимым к людям. “Часто, когда кто-нибудь говорил, что К2 доконала меня, рыдания подступали мне к горлу, а что я выстрадал в одиночестве - трудно вообразить”, - писал он о себе. Что это, если не комплекс неудачника, комплекс неполноценности? Как и в других подобных случаях, ему необходимо было сделать что-нибудь для самоутверждения.

Именно тогда Вальтер Бонатти и решился идти на Пти Дрю в одиночку. Первопрохождение по сверхсложному маршруту, да еще в одиночку! Такого до него еще никто не делал. Лазание, фактически без страховки, когда твоя жизнь находится в буквальном смысле в твоих собственных руках, это, по-видимому, было как раз то, чего не хватало Бонатти в тот момент.

Не буду повторять подробности восхождения. Оно многократно описано в литературе. Несмотря на крючьевую страховку и использование рюкзака в качестве страховочного противовеса, Бонатти несколько раз был на грани срыва со стены. Ему приходилось рисковать, не имея возможности даже оценить меру риска, вероятность срыва и надежность страховки. После нескольких невозвратных ходов у него просто не было пути к отступлению.

Когда на седьмой день Бонатти вылез на вершину, на ней больше никого не было. Вершина принадлежала только ему. Бонатти изгнал-таки из себя злых духов предыдущих неудач. Он мог теперь насладиться своим феноменальным успехом.

Но все же любой, кто так бескомпромиссно делает то, что все окружающие считают невозможным, становится мишенью для критики. Не избежал этого и Вальтер Бонатти. Ему снова и снова приходилось доказывать окружающим и в первую очередь себе, что его достижения не случайны. Он болезненно переносил критику. В 1965 году зимой он прошел новый маршрут на северной стене Маттерхорна по диретиссиме, или попросту в лоб. После этого очередного своего сверхсложного сольного маршрута В. Бонатти заявил о том, что не будет делать больше серьезных восхождений. Погоня за крайностью приносит лишь недолгое утешение.

Как много общего в психологических мотивах Бонатти и Буля! Комплекс неполноценности, инстинкт самоутверждения, критика коллег и консервативного окружения. Но есть и отличие. Бонатти сумел вовремя остановиться!

Но может быть все же Буль и Бонатти - исключения из числа обычных соло восходителей? Может, бывают солистами и вполне счастливые, спокойные люди? Вот, например, Рейнгольд Месснер, еще один легендарный солист. Уж у него-то все в порядке! Он покорил все восьми тысячники планеты. Кажется, что слава и успех сопутствовали ему всегда. Он то зачем стал солистом?

Оказывается, не все в его жизни было так легко и красиво, как кажется. Поначалу, в детстве, действительно все было хорошо. Дружная многодетная крестьянская семья в Тирольских Альпах. В 1949 году - первое восхождение с родителями в возрасте пяти лет. Каждое лето - жизнь на даче, в хижине среди высокогорных пастбищ, где можно было вдоволь побегать и полазать без всяких ограничений и родительского надзора. С братом Гюнтером они осваивали пики вокруг дома, непрерывно и естественным путем повышая свое альпинистское мастерство и не используя никаких крючьев или другого железа.

Поэтому, когда в студенческие годы он превратился в подающего большие надежды спортсмена, он с презрением отвергал использование в горах искусственных средств, особенно расширяющихся крючьев. Этим он бросил вызов многим своим коллегам - альпинистам. Он стал не таким, как все.

В те времена многие альпинисты относились с предубеждением против регулярных тренировок. Наиболее распространенной была традиция лазания по горам днем и кутежей в пивных по вечерам. Месснер же был предан спорту и вообще здоровому образу жизни фанатично. Он траверсировал стены лесопилки около дома до тех пор, пока не откажут пальцы. Ежедневный четырехчасовой бег по холмам. Холодный душ по утрам. Тщательно разработанная диета. Для тренировки организма к недостатку пищи один день в неделю он ел только фрукты. Быть не таким, как все - дело непростое. Были и скептицизм и критика за глаза, но Месснер был верен себе.

Результаты не заставили себя долго ждать. Месснер совершил несколько одиночных восхождений по сложнейшим маршрутам свободным лазанием. К 1969 году он зарекомендовал себя одним из самых смелых альпинистов-новаторов в Европе. Не правда ли, это очень похоже на Германа Буля в начале пятидесятых годов? И именно Карл Херлигкоффер, руководитель экспедиции с участием Буля на Нангапарбат, пригласил Месснера в первую для него Гималайскую экспедицию в 1970 году.

Это снова была Нангапарбат. Нет никаких сомнений, что Месснеру не очень нравилось участие в многолюдной экспедиции, участники которой тренируются в основном в пивных барах, а спортивную форму набирают уже в горах в самой экспедиции. Но отказаться от заманчивого предложения он не мог, хотя лично был знаком лишь с несколькими спортсменами.

И снова, как и в 1953 году с Булем возникли конфликты между руководителем и альпинистами, возглавлявшими восхождение. Центром конфликта был Рейнгольд Месснер, желавший совершить одиночное восхождение, так как он был на голову выше других по своей спортивной форме. История эта полна неясностей и так же, как в случае с Булем, разбиралась в суде.

В Гималаях заканчивался июнь и со дня на день мог начаться муссонный сезон, который сделал бы восхождение невозможным. В верхнем лагере были трое: Рейнгольд, его младший брат Гюнтер Месснер и кинооператор. У них не было рации, но накануне из предыдущего лагеря, где были еще два восходителя, Рейнгольд договорился с Херлигкоффером о двух вариантах движения вверх в зависимости от прогноза погоды.

В случае благоприятного прогноза Херлигкоффер вечером дает голубую ракету из базового лагеря, братья Месснеры с кинооператором утром навешивают веревки на заключительном участке стены, а из предыдущего лагеря к ним поднимаются два других восходителя: Фелике Кюн и Питер Шольц. На следующий день четверо восходителей вместе идут на вершину. Если же прогноз будет неблагоприятный, Херлигкоффер дает красную ракету, по которой Рейнгольд Месснер должен с утра совершить стремительный сольный рывок к вершине.

Дальше все перепуталось, как в дурном сне. В базовый лагерь поступил благоприятный прогноз погоды на следующие несколько дней, а Херлигкоффер дал красную ракету. Может, плохо договорились о цвете, может, была перепутана маркировка на футляре ракеты, а может еще что-нибудь. Утром Рейнгольд рванул к вершине “налегке”, но немного запоролся. Пока возвращался на правильный маршрут, его неожиданно догнал Гюнтер, который не усидел в палатке. Братья сбегали на вершину, но обратно спуститься не успели и схватили холодную ночевку. Гюнтер сильно вымотался и ослаб так, что не мог спуститься по пути подъема без веревки, которой у братьев не было.

Кюн и Шольц, поднявшиеся накануне в верхний лагерь, пошли на вершину и прошли мимо братьев в ста метрах сбоку. Рейнгольд с Кюном о чем-то переговаривались, вернее, перекрикивались на расстоянии ста метров, но друг друга не поняли. Тогда братья стали спускаться по более легкому пути в противоположную от базового лагеря долину. По дороге, когда самое сложное было позади, Гюнтер немного отстал от Рейнгольда, и его завалило ледовым обвалом, а Рейнгольд после безуспешных поисков брата, примерно через неделю вышел к людям совершенно измотанный, изодранный в кровь, обмороженный, но живой.

Конечно, его обвинили в гибели брата. Были многочисленные судебные разбирательства. Весь 1970 год был для него непрерывным кризисом, который не мог не повлиять на его душевное состояние. Ему явно не хватало человеческого тепла и участия. В 1971 году Месснер встретил женщину, заполнившую образовавшийся вокруг него вакуум. Он женился и со своей женой Уши вернулся к Нангапарбат, чтобы отыскать тело брата. Видимо Рейнгольд надеялся, что с Уши ему будет не так одиноко в горах и легче добиться успеха в поисках. Присутствие Уши способствовало душевной гармонии, но поиски закончились безуспешно.

В1972 году Месснер опять в Гималаях. На этот раз он взошел на восьми тысячник Манаслу и при восхождении снова погиб его напарник. Естественно, снова пошли пересуды. Неудачи преследовали его. И тогда Месснер задумал сделать одиночное восхождение на восьми тысячник. Это решение явно продиктовано стремлением к самоутверждению. В 1973 году он пришел к Нангапарбат один, но отступил под тяжестью тоски по брату и по Уши, которой с ним не было. Одиночество угнетало его.

Он тосковал по Уши, но и горы бросить не мог. Постоянное метание между семьей и горами привело к тому, что в 1977 году Уши рассталась с ним. В 1978 году Месснер с Хабелером впервые взошли на Эверест без кислородных аппаратов. Это был еще один шаг к отказу от излишних технических средств во время покорения горы. Это был несомненный успех, но удовлетворения не было. Его терзали мысли о неудачных попытках одиночного восхождения на Нангапарбат, его угнетала депрессия. И снова выйти из этого состояния ему помогла женщина!

Примерно через полтора месяца он снова вернулся в Гималаи, успев за это время завершить отчет о восхождении на Эверест и подготовить новую экспедицию на Нангапарбат. Рекордный срок подготовки экспедиции объясняется простотой организационных проблем при одиночном восхождении (прямо, как у Владимира Рудакова). На этот раз он был с Урсулой Гретер. Ей предстояло стать его спутницей и врачом экспедиции. В Равалпинди к ним прикрепили еще офицера связи. Несколько недель потребовалось Месснеру, чтобы настроиться на восхождение, решиться на риск. Урсула помогла ему почувствовать уверенность в себе.

Он взял с собой минимум снаряжения и продуктов на три - четыре дня, решив сбегать на вершину в альпийском стиле. Уже в первый день он преодолел ледовую стену под висячим ледником, набрал 1600 метров высоты за шесть часов и остановился на отдых выше опасных льдов. Утром мимо него прошла огромная ледовая лавина. Она смела проделанный вчера путь и фактически отрезала его от базового лагеря.

Во второй день он набрал еще около километра высоты и достиг 7500 метров под скалой, представляющей собой вершину. На третий день Месснер понял, что у него нет сил для того, чтобы нести выше свой пятнадцати килограммовый рюкзак. Он оставил все, кроме ледоруба и фотоаппарата и пошел в кошках по скалам, перемешанным со снежными кулуарами. Только в четыре часа дня он достиг вершины, провел наверху около часа, сделал фотографии, в том числе и самого себя, и нашел достаточно простой путь спуска до своей палатки.

Следующий день принес шторм и Месснер провел весь день в палатке. На пятый день буря утихла, и Месснер решил, что ему надо в этот день спуститься в базовый лагерь. Он оставил палатку, спальный мешок и продукты, понимая, что рискует всем. Весь день он бежал вниз на грани срыва по снегу, лежащему в скальных кулуарах. Он плохо понимал, когда очутился внизу. Его встретила Урсула. Можно считать, что благодаря ней он переборол свое одиночество и добился выдающейся победы.

Фактически Месснер продемонстрировал новый феномен в горовосхождениях. Он долго не мог найти себе подходящего напарника для восхождений. Это не простая задача, связанная с возможностью получить дополнительные проблемы на горе. Если напарник слабый, то будет тормозом. Сильный напарник может загнать тебя. Если напарник - чисто вспомогательная фигура, то ввиду низкой престижности такого положения трудно ожидать гармонии во взаимоотношениях. В любом случае напарник накладывает некоторые ограничения на свободу принятия решений.

В этом смысле женщина может решить многие проблемы. Она не пойдет на гору, не будет конкурировать в физической подготовке, но и не будет выполнять черную работу. Наиболее близко к ее функциям подходит название психотерапевт. Женщина умеет помогать, не показывая это, и никогда не конкурируя с мужчиной.

В 1980 году Месснер сделал еще одно сольное восхождение, теперь на Эверест и точно в таком же стиле. Его подруга, на этот раз Нена Ричи из Канады, сопровождала Рейнгольда до базового лагеря и подобно Урсуле в 1978 году дошла с ним до передового лагеря. Он снова взял гору штурмом, поднявшись на нее всего за трое суток. Это был фантастический результат. До него из 25 успешных экспедиций ни одна не состояла менее чем из тридцати человек, не поднималась на гору менее чем за месяц и не обходилась без кислорода.

В начале восхождения под ним обвалился снежный мост, и он упал в трещину на глубину десять метров. Месснер испытал смертельный страх. Он не надеялся выбраться из трещины, а помочь было некому. Только спустя несколько часов он выбрался из плена. По возвращении в Пекин Месснер заявил, что второй раз он такой пытки не выдержит, что одному совершать восхождение на Эверест - это ошибка. В 1983 году, будучи в СССР, Месснер признался, что совершил восхождение на Эверест для самоутверждения, и что в будущем ходить на вершины в одиночку не будет.

В истории Рейнгольда Месснера есть все психологические черты других солистов: неординарность, граничащая с одержимостью, отторжение окружающей консервативной средой, неудачи, порождающие комплексы, депрессию и стремление к самоутверждению. Видимо они и являются основными причинами появления соло восходителей.

Я нутром прямо слышу утверждения оппонентов, которые считают опасным явление соло восхождений. Опасность феноменальных достижений солистов состоит, по мнению оппонентов, в том, что их примеру могут последовать люди, не готовые к таким испытаниям. На это можно ответить библейской истиной: “Не судите и не судимы будете”.

Горы созданы Природой. Никто не может их присвоить себе. Ни конкретный человек, ни конкретный альпийский союз, ни какая-нибудь другая организация. Евгений Завьялов своим одиночным восхождением на пик Победы в 1978 году доказал, что даже государство, сверхдержава, объявившая район запретной зоной, не может воспрепятствовать решительному человеку совершить свой подвиг. Внешние обстоятельства могут лишь немного усложнить и без того сложную задачу.

Родители могут запрещать детям гулять поздно вечером и, тем более, ходить в горы. Но после того как ребенок вырос, и сам зарабатывает себе на жизнь, он может иногда и не послушать своих благоразумных родителей.

Точно также и любая организация может запрещать человеку некоторые действия до тех пор, пока этот человек является членом соответствующей организации. Но свободному и независимому человеку вряд ли можно запретить померяться силами со стихией. Запреты не эффективны. Я это точно знаю по своему опыту.

Другое дело - помощь желающим попробовать свои силы. Вот, например, Американо-Чилийская компания приглашает желающих совершить путешествие на Южный полюс. И даже строит шоссе через Антарктиду к полюсу. Из США в Чили и из Чили на Антарктиду Вас доставят самолетом. Дальше по шоссе на вездеходе, или по воздуху на вертолете поближе к полюсу. А если есть желание, можно идти и на лыжах. Приключения на любой вкус.

Но мне кажется, что ни Буль, ни Бонатти, ни Месснер не прельстились бы на такие удобства. Не случайно Месснер считал, что тот не настоящий мужчина, кто хоть раз в несколько лет не испытает свои предельные возможности. А Бонатти после стенного восхождения на Монблан в 1957 году признался, что совершает восхождения на горы потому, что боится их. Преодоление страха является одним из самых больших устремлений человека.

Прекрасно, когда такие выдающиеся спортсмены, совершив свой подвиг, излечившись от душевных ран, не переходят границу допустимого риска. И пусть удача сопутствует всем борцам со стихией!