Автор:
Владимир Копылов, Москва
Из содержания Мультимедийного диска "Найди Свою Вершину"
|
Спуск на лыжах и доске по знаменитой "Семерке" Донгуза
Располагаясь напротив Эльбруса массив Донгуз-Орун широко известен
как у нас в стране, так и на Западе. Подножие массива легко достижимо
- всего полтора часа ходьбы от гостиницы Чегет.
"Колдовским", наиболее сложным склоном Донгуз-Оруна, который окрашиваясь
на закате в пурпурно-розовые цвета, притягивает и одновременно отталкивает
самых сильных альпинистов, является северная стена. Огромный ледовый
сброс во всю стену в форме цифры "7", нависает двумя своими сераками
над Баксанским ущельем, придавая массиву особенные очертания. Впервые
эта стена была пройдена в 1957 году двойкой из Сванетии М. Хергиани
- И. Кахиани.
Легенда гласит (не те глупые сказки, которые рассказывают прошедшие
"огонь и воду" второразрядники-альпинисты доверчивым девочкам, чтобы
завоевать их внимание, про черного альпиниста, про Эльбрусскую деву,
не то, что хотят услышать падкие до дешевых сенсаций папараци, жаждущие
крови). Легенда, которая передается из уст в уста избранными, для
которых нет жизни на равнине... Которые не могут (или пока не могут)
ходить каждый день на скучную работу и "торговать цветами по таллеру
за штуку" (Барон Мюнхаузен), которые, засыпая каждую ночь в горах
во сне, видят те же горы, безмолвные, белые!
Итак, легенда гласит: один человек давным-давно спустился на лыжах
по ледопаду "Семерки" на огромной полуторакилометровой северной
стене Донгуз-Оруна. Кто-то говорит, что это был японец, кто-то говорит
– поляк или итальянец.... Один инструктор в гостинице Терскол в
Приэльбрусье в окружении горнолыжниц рассказывал, как это делал
именно ОН, причем уже в темноте (и чуть ли не много раз). "Еду,
ничего не видно", - говорит - "вдруг лечу! Лечу! Спрыгнул, опять
еду (Ах!)." Теперь-то я могу точно сказать ему в глаза на простом
русском наречии, на котором разговаривает все мужское и часть женского
населения России: "П.....!"
Французы - сноубордисты уже второй год приезжают покататься с наших
гор на вертолете в Приэльбрусье и цокают языком, засматриваясь на
стену Донгуза. Но мы сказали русское заклинание: "Хрен вам! Это
должны первыми сделать русские." И вот вокруг этой идеи собрались
люди, чтобы "сказка стала былью!"
Идеальный расклад - высадиться на вершину Донгуза на вертолете,
высадить на вершину соседней Накры видео и фото оператора и начать
спуск на лыжах с самого верха по снежноледовой стене до "семерки"
и дальше по семерке до основания. Это - программа-максимум. Вертолет
просто необходим, так как ноги не должны быть "забиты" многочасовым
подходом и лазанием по стене - это понятно любому лыжнику. Вся сложность
этого спуска заключается в том, что нет права на ошибку - внизу
нет плавного выката, а только скальный отвес и ледовые сбросы. Если
падаешь, то вряд ли сумеешь задержаться на стене.
Денег на вертолет (как и следовало ожидать) пока нет. Но от мечты
не так легко было отказаться! Поэтому мы принимаем решение – программа-минимум
- разведка. Подняться по "семерке", оценить состояние рельефа, возможность
спуска, объективно опасные места, сделать фото и видео съемку. И
главное - никого не потерять во время исполнения этого всего.
Итак, вся наша рискованная компания состоит из двух снимающих людей
фото-видео и двух "артистов" - партию на лыжах исполняет мой брат
Александр Копылов, а на сноуборде - Михайлов Виталик,
который оказался с нами совсем случайно, на всем ходу буквально
вскочив на подножку уходящего в приключение "поезда", попросив нас:
"Возьмите меня с собой". Он еще не понимал на что он нарвался и,
возможно, на стене не один десяток раз пожалел об этом и дал себе
сотню зароков, что если он спустится живым..., то никогда-никогда
больше не будет принимать участие в таких мероприятиях.
Но на самом деле этот парень оказался настоящим Кремнем!!! Его
обучение происходило уже на стене при подъеме наверх в реальных
"боевых" условиях и было лаконично и просто. "Вот это "кошки", чтобы
лезть по льду" - спокойно объясняет мой брат - "их одевают на ботинки,
и если они соскакивают - человек может сорваться и улететь в небытие...
(А лететь, поверьте мне, есть куда.)
Вот это - жумар для подъема по закрепленной веревке" - обучение
продолжается - "если он выскочит, то человек улетает... Это каска
– при крике "камень" надо успеть от него увернуться пусть даже для
этого придется прыгнуть в трещину - на веревке далеко не улетишь
- метров 5-10, не больше... Вниз лучше не смотреть - высота и глубина
под ногами достигают километра и это плохо влияет на психику. При
сходе лавины со стены у тебя есть секунд десять-двадцать для принятия
решения... Все понял? Тогда пошли..."
Кругом - тишина. Ни одного настораживающего звука. Только ритмичные
удары о лед первого, тяжелое дыхание да редкие крики-команды: "Готово!
Понял! Пошел!"
Верх стены как бы раскрашен золотом - солнце уже осветило верхушки
ледовой шапки, которая нависает над нами и венчает всю эту огромную
стену, а мы еще долго будем в тени.
Всю ночь по стене с грохотом падал лед, отражаясь в нашем сознании
единственным вопросом: "Где?" Ледник, образующий на большом расстоянии
знаменитую цифру "7", при ближайшем рассмотрении оказывается крутым
и разорванным, так что очень часто приходится лезть всерьез на передних
зубьях кошек.
На заднем плане Эльбрус буквально парит в пространстве, зеленые
луга у его подножия напоминают о лете, вокруг нас царство снега
и льда, а над нами - все еще бесконечная полуторакилометровая стена,
по которой надо подняться и спуститься живыми.
Кругом лед - снега очень мало. Трещины настолько глубокие, что
невольно вспоминаешь маму. Этот год на Кавказе выдался бесснежным
– результат налицо: в июне на стене состояние позднего августа.
Снежные мосты над трещинами слабые или их вовсе нет. Как я ненавижу
эти мосты. Столько друзей погибло на них.
Мы лезем связанные одной веревкой, двигаясь для скорости одновременно,
а я еще пытаюсь то забежать вперед, то приотстать, чтобы успеть
сделать пару фото. Лучший свой кадр на стене Донгуза я вообще сделал
буквально вслепую "на ощупь" против солнца, щуря что есть силы и
без того уже обожженные солнцем глаза. Полчаса на таком снегу в
ослепительных лучах без очков – и временная слепота вам обеспечена.
Здесь на стене все кажется по-другому. Ледовые сбросы нависают,
принимая просто устрашающие размеры. Они как бы замерли на время
за нашей спиной, давая нам последний шанс поскорее убраться отсюда.
Склон "семерки" у верхнего перекрестья хоть и ровный, но явно лавиноопасный.
В самом углу у верхнего излома "семерки" ледник оказался вообще
ужасно разорван, образуя трещину, в которой мое воспаленное воображение
с легкостью спрятало все высотное здание МГУ. Раскисший глубокий
мокрый снег налипает на кошки и, затрудняя движение наверх, как
бы говорит, предупреждая: "Не ходи дальше - это опасно". С лавинами
шутить не надо, я знаю это не понаслышке.
Я мысленно просчитываю варианты "куда бежать", если весь этот склон
под нами вдруг оживет и поедет в километровую пропасть стены. А
над нами нависает верхний серак (ледовый сброс) "семерки" и ледовая
вершинная "шапка". Вчера как раз здесь по центру стены сверху шарахнуло
лавиной так, что каждый из нас наверно подумал: "Хорошо, что нас
там нет". Сверху весь этот снежно-ледовый хаос летел до ложа "семерки"
секунд десять - пятнадцать. Это то время, которое у каждого из нас
сейчас есть в запасе, если вдруг вся эта ледовая махина над нами
рухнет. Если вдруг...
По плану, предоставленному нам горой, часа через два начнется обстрел
снежными и ледовыми обвалами, а может и раньше, и мы будем говорить:
"Мама, роди меня обратно!" если все еще будем на стене.
И мы начинаем движение. Мой брат первым на лыжах, за ним - Виталик
на сноуборде. После пяти часов подъема на передних зубьях "кошек"
(наверно это то же самое, что балерине прокрутить пару часов без
перерыва па-де-де) ноги стали немного ватными и слушаются только
если с ними общаешься с особым пристрастием.
После нескольких первых падений, отрезвляющих сознание и настраивающих
его на стремительный спуск вместо долгого подъема, Саня раскатывается
и красиво проносится мимо меня, то на фоне Эльбруса, то на фоне
стены, уносясь за перегиб склона.
На сноуборде здесь совсем раздолье.
Плавные движения сноуборда в ледовом хаосе смотрятся как-то по-особому
красиво и необычно.
На склон, на котором вверх уходят часы, вниз летят только минуты.
Тут не до повторных видео-дублей. Гена снимает видео, я - фото,
быстро меняя объективы - хочется объять необъятное. Во время коротких
остановок, когда операторы дюльферяют мимо артистов до следующей
точки съемки, есть возможность отдохнуть и перевести дыхание.
Желоб "семерки", выражаясь языком сноуборда - это огромный полукилометровый
в длину "хаф-пайп", - желоб, куда летит все, что падает со стены,
перерезанный трещинами, каждая из которых, если в нее удается заглянуть,
оказывается просто пропастью. Попеременно то дюльферяя (дюльфер
- спуск по веревке) через особо большие трещины (мы не самоубийцы
же), то проскакивая по ним, иногда даже не отцепляя веревку от себя
(мало ли что).
Мы проходим желоб, в конце которого Саня, наверно устав от дюльферов,
совсем отцепившись от веревки, безудержно устремился вниз, по ходу
сбив и обрушив небольшой карниз, пролетев пару метров вместе с ним,
но сумел устоять на ногах и продолжить движение сквозь лабиринт
трещин.
Вот что он рассказывал мне после этого.
“Я отчетливо слышал, как мои лыжи то скребут по льду, то зарываются
в раскисший глубокий снег, скопившийся на выполаживаниях. Ледяная
крошка больно бьет в лицо, оно горит на солнце.”
Входя в очередной поворот, что есть силы "выжимаю" ноги, чтобы
не вылететь на трещину и сбросы. Периодически вижу чьи-то округлые
глаза, тут же закрывающиеся видоискателем видеокамеры или фотоаппарата.
Уже не хватает сил объезжать торчащие изо льда камни. Я чувствую,
как со скрежетом срезается стружка с моих лыж, каждая ценой в пол-сотню
баксов. Вдруг вспомнилась фраза - "Я не люблю, когда железом по
стеклу..."
Вот она - моя жизнь - вся на ладони. Я вцепился в нее и держу что
есть сил, стремительно передвигаясь в этом ледовом хаосе, тыкая
лыжной палкой в лед и слыша в ответ только недовольный скрежет.
Все просто, как никогда: устоять на ногах - остаться в живых! Остальное
- детали.
Чуть-чуть не доезжаю лавинного выноса и ухожу влево, откуда просто
спуск дюльфером вниз - у нас осталось очень мало безопасного времени
на стене."
Еще чуть-чуть - и победа! Мы унесем отсюда ноги и лыжи. Все это
время стена молчала, наверно потеряв дар речи от нашей наглости,
или выгадывая момент, чтобы накрыть нас одним махом. Потом она просто
засмотрелась на нас и спохватилась лишь в самый последний момент,
поняв, что эти наглецы уже уходят от нее безнаказанно.
Грохот раздался неожиданно и моментально наполнил собой все вокруг,
передавая вибрацию обвала по поверхности льда, на котором мы стоим.
Это было буквально за веревку (расстояние в альпинизме измеряется
не метрами, а веревками и часами хода) до окончания стены.
Мы слышим его нарастающее рокотание наверху, но не можем понять
где и куда бежать? Вот оно уже, судя по звуку, совсем рядом и наконец
чуть в стороне от нас весь этот поток выплеснулся наружу из огромной
трещины-ранклюфта, идущей вертикально вниз вдоль треугольного скального
массива и улетел, как огромный змей Горыныч из детской сказки, извергая
из пасти не пламень, а камни и лед. Один кубический метр льда весит
около тонны. Сколько десятков или сотен тонн пролетело мимо нас
в этот момент, сказать трудно.
Нам повезло - мы спустились. Обернувшись, мы молча смотрим на тонны
льда, летящие и катящиеся по нашему пути. Но нам - уже все равно.
Нас пропустили. Мы в безопасности. Гора позволила нам уйти.
Партию на лыжах исполнил Александр Копылов, на сноуборде
– Виталик Михайлов, обеспечение безопасности - Геннадий
Мельников. Фото съемка - Владимир Копылов (остался за
кадром).
Итак, уже все позади. Ритуальная "семерка", выбритая на коротко
стриженном затылке моего брата, которую мы использовали после как
карту всего мероприятия, показывая: "Вот тут мы начали спуск, сюда
доехали" – уже начала зарастать, стирая в памяти подробности. Но
главное, что легенда о том, что кто-то когда-то здесь (а может быть
и не здесь) спустился на лыжах стала явью. Да, там было круто -
во всех значениях этого слова! Но уже сегодня мы начинаем обсуждать
- чем же на следующий год удивить мир
P.S. Все это было в июне 1998 года. Все мы были тогда на пять лет
моложе и счастливее. Друзья просто смеялись - они были живы, через
некоторое время - некоторые из них потом погибнут. И только верный
пес Шато, сидя вместе с нами тогда на огромном камне у подножия
Донгуза, грустно смотрел поверх наших голов в сторону Неба, Эльбруса
и нашего Будующего.
Все эти годы я хожу на вершину Эльбруса, как на работу, а Шато
уже более года смотрит на нас, живых, с Небес, повторяя вопрос,
который тогда пять лет назад так и остался у всех нас без ответа
- "Мечты не стало!!! Как жить дальше? Не знаю...
|