Жизнь альпиниста и философа в исполнении Вилли Ансолда (Willi Unsoeld) / Очерки, дневники

Читайте на Mountain.RU статьи
Дмитрия Нечаева из серии "История альпинизма":

Неизведанный мир Эрика Шиптона

Большая прогулка Бреда Уошберна

Джонни Уотермен и его Гора

Автор: Дмитрий Нечаев, Калифорния

Жизнь альпиниста и философа в исполнении Вилли Ансолда (Willi Unsoeld)

Летом 34-го два легендарных англичанина – Эрик Шиптон и Харольд Тилман попытались сделать то, что до них уже более пятидесяти лет безуспешно пытались сделать разнообразные представители альпинистской элиты, а именно – подняться на вершину (или хотя бы приблизиться к подножию) высочайшей точки Индии и одной из самой красивейших гор Гималаев – Нанда Деви. Шиптон, основоположник и горячий сторонник альпийского стиля восхождения на вершины любой высоты и сложности, как известно терпеть не мог милитаристского вида экспедиций с сотнями носильщиков и тоннами грузов.

Нанда Деви

Вот и в этот раз два англичанина одетые в твид не стали себя утруждать чрезмерной подготовкой и отправились практически налегке питаясь продуктами закупаемыми в попутных деревнях; а если таковых не попадалось, то тем что росло вдоль тропы. Вся пятимесячная экспедиция, включая билеты в Калькутту и обратно, обошлась им чуть более чем в 200 фунтов. И хотя им не удалось подняться на вершину, они в первый раз смогли наметить и пройти реальный подход к подножию через головокружительное, но проходимое, ущелье Риши и увидеть реальный маршрут наверх. Через два года, в 36-м, в составе другой экспедиции, Тилман смог подняться на ее почти восьмикилометровую (7816м) вершину – высочайшую не только в Индии, но и во всей тогдашней Британской Империи. Только через 14 лет экспедиция Эрцога смогла побывать на вершине более высокой чем Нанда Деви.

Через год Тилман написал книгу, названную бесхитростно “Восхождение на Нанда Деви” и столь же бесхитростно повествующую о ходе этой, в общем то, неординарной экспедиции. Книга эта далеко не стала бестселлером, но при этом каким-то непостижимым образом попала в совершенно дикую глушь Орегона где в захолустном поселке лесорубов ее нашел десятилетний мальчик, сын набожной протестантки англичанки и выпивохи и богохульника немецкого иммигранта. Мальчика звали Вилли (тогда еще просто Билл) Ансолд.

Нельзя сказать что это была первая прочитанная книга подобного толка для него: приключения Мэллори, Оделла, Нортона – совсем свежие еще в то время – уже хорошо были ему известны. Но тем не менее, Нанда Деви совершенно загодочным образом заворожила его. И, как оказалось, заворожила на всю оставшуюся жизнь.

Мамино влияние было все-таки очень сильно на Вилли. Он мог прогулять уроки, пропадая на окрестных холмах, но в воскресенье, всегда аккуратно одетый и без опозданий, он являлся в воскресную школу неизменно получая похвалы местных служителей культа. К 18 годам он мечтал ни о чем ином кроме как о карьере проповедника. Но, правда, не только об этом. В 21 год он покидает Орегон, едет в Европу, бродяжничает по Альпам, работает на заводе в Швеции, опять бродяжничает, каким-то немыслимым образом попадает в Непал, встречается там с такими же оборванными американцами и вместе они решают подняться на вершину Нилканта в Гхарвальских Гималаях, по соседству с Нанда Деви. По пути они встречают известного йога Свами Джнанананда, который совершенно очарован ими и оказывает всяческое содействие (это только 48-й и будущие хиппи еще под стол пешком ходят). Тем не менее “экспедиция” терпит полный крах и Вилли, оборванный, голодный и больной шатается от деревни к деревне пока его не подбирают местные католические миссионеры, спасая, в общем-то, от близкой гибели. Оклемавшись, он поднимается на близлежащую горку и там, впервые, видит вдалеке невыразимо прекрасную пирамиду Нанда Деви. Встреча оказывает на него странное впечатление. Он решает жениться, родить дочь и назвать ее в честь этой горы.

Вернувшись, Вилли продолжает свое религиозное образование в престижной школе в Оберлине и затем получает магистра в теологии в Беркли. Здесь он знакомится с трудами известного французского философа начала века Анри Бергсона, который становится еще одной его привязанностью на всю жизнь. Надо сказать что Бергсон, в отличие от многих других великих философов, был гораздо популярнее при жизни чем после смерти. Причем настолько популярным, что поклонницы после его лекций обшаривали кафедру стремясь найти волосок с головы гения. Потом он, впрочем, был почти забыт, может, в силу некоторой нестройности и непоследовательности своих взглядов. Яростно выступая против позитивизма и детерминизма, весьма популярных в то время, Бергсон противопоставлял им свою, весьма интересную, версию идеализма построенную на интуитивизме и мистицизме, не имеющих, впрочем, ничего общего с мистическими традициями Востока, которые Бергсон столь же яростно отвергал. Интуитивное познание законов бытия, мистическая жизненная сила, élan vital, пронизывающая материальный мир – эти концепции лежали в центре его философии и оказались, в силу разных причин, весьма близкими для Вилли, который всю жизнь пытался связать мистические откровения, нередко его посещавшие, особенно в экспедициях, с морально-этической и, в сущности, материальной стороной жизни. Так или иначе, Вилли продолжает образование и защищает просто бестящую докторскую диссертацию по трудам Бергсона.

А в перерывах работает гидом в Тетоне (своего рода Американские Альпы), прокладывает первые экстремальные маршруты в Йосемите, участвует в нескольких экспедициях в Пакистан, поднимается на почти восьмитысячный Машербрум. В 63-м году он – солидный преподаватель колледжа в Вашингтоне (штате), отец девятилетней девочки по имени Нанда Деви и ветеран американского альпинизма. В сущности, после Машербрума, его восходительская карьера стала клониться к закату. Но в 63-м все изменилось.

В 1963-м американцы решили забраться на Эверест. Как ни странно, это было в какой-то мере ответом Гагарину. Проиграв космическую гонку, выслушав туфлю Хрущева в ООН и проглотив свой складывающийся в мире имидж толстозадых маменьких сынков только и умеющих что играть в свой диковинный футбол, кое-кто из американцев все же стал задумываться о существующем состоянии вещей. И не в последнюю очередь тогдашний президент Джон Кеннеди, который стал поощрять всяческие мероприятия по поднятию духа нации вроде полета на Луну через семь лет. Или восхождения на Эверест. Почему бы и нет? В сущности, кроме англичан и швейцарцев (сомнительные китайцы не в счет) там еще никто не был и поднять туда американский флаг было бы не маленьким достижением. Тогда еще никто не знал что достижение будет гораздо большим чем изначально предполагалось.

Автором идеи был Норман Диренфурт – преуспевающий режиссер, альпинист, участник первой (неудачной) швейцарской экспедиции на Эверест в 1952 году. Поначалу все подвигалось довольно туго – денег не было, большого смысла никто не видел. Но затем энергия Диренфурта помноженная на его нешуточные связи в подходящих кругах стали приносить плоды. Колесо завертелось – National Geographic отвалил средств, президент предложил моральную поддержку, а альпинисты начали вылезать из нор. Практически все они хорошо знали друг друга, большинство ходили вместе, часть уже участвовала в гималайской экспедиции на Машербрум. Возраст участников был таков, что Вилли в свои 36 называл всех своих партнеров не иначе как “сыновья” . Впрочем он называл так и тех кто был на лет на десять его старше. Команда подобралась на удивление ровной и слаженной. В авторитете и лидерстве Вилли никто не сомневался. Пожалуй. Разве что только Джим Уиттакер или “Большой Джим” имел кое-какие соображения себе на уме. Среди участников экспедиции было очень мало профессиональных гидов или спортсменов – большинство были профессиональными учеными, преподавателями или на худой конец бизнесменами (правда в туристской отрасли) как Уиттакер (он позже стал президентом компании REI). Как условие спонсирования, команда должна была выполнить нешуточное количество экспериментов – от психологических наблюдений до изматывающих физиологических тестов. И удивительно – они их завершили в полном обьеме в отличие от некоторых спортивных планов! Обмороженный, едва живой после холодной ночевки почти на вершине Эвереста, первое что Барри Бишоп сделал с первыми лучами солнца – это нацарапал несколько строчек в дневник наблюдений.

Так или иначе, в начале февраля 1963-го экспедиция в составе 19 американцев, 37 шерпов и 900 носильщиков выдвинулась в направлении базового лагеря на леднике Кхумбу. Первоначально, официальная цель была подняться на вершины Эвереста, Лхотзе и Нупцзе, но поскольку все эти вершины уже были покорены, такая идея как-то не пользовалась популярностью среди участников. Альернатива была предложена самим Диренфуртом: массивный, эффектный и слегка устрашающий западный гребень, поднимавшийся почти от базового лагеря прямо к вершине. Нечеткая фотография сделанная им самим во время экспедиции 1952 года была единственной информацией об этом маршруте и – до того как они увидели его вживую из Тьянгбоче – постоянным источником спекуляций и бурных дискуссий за вечерним чаем. Во время этих дискуссий постепенно как-то само собой сформировались “партии” – сторонников традиционного маршрута через седло Лхотзе и маршрута через западный гребень. Неистовым пропагандистом последнего был врач анестезиолог из Вашингтона Том Хорнбейн, партнер Вилли по восхождению на Машербрум. Кроме Вилли в эту группу примкнули Барри Бишоп, Дейв Дингман и еще несколько альпинистов так или иначе хорошо знавших Вилли. Раскола, тем не менее, не произошло. План восхождения был более или менее единогласно утвержден в пользу первоначальной разведки западного гребня, затем полномасштабного штурма по классическому пути одновременно с попыткой восхождения по гребню малыми силами.

К середине марта экспедиция наконец добралась до базового лагеря. Надо сказать что до этого момента ее характер был можно сказать идиллический – пользуясь ранним стартом (они вышли на месяц раньше экспедиции Ханта) участники позволяли себе небольшие переходы, многочисленные дни отдыха, неторопливые вечерние беседы у костра.

Идиллия закончилась 23-го марта. Во время первого же выхода на ледопад Кхумбу под ледовым обвалом был похоронен Джейк Брейтенбах – один из самых молодых участников экспедиции. Мыслей об отступлении не было, но настроение сменилось – все кажется осознали куда попали.

Началась работа. 2 апреля был установлен передовой базовый лагерь на 6500 откуда четверка Ансолд, Хорнбейн, Бишоп и Дингман вышла на разведку западного гребня. За 6 дней они поднялись на высоту 7700 до того места где снежно-ледовое “плечо” гребня переходит в скальную стену. Не имея намерений штурмовать ее в лоб, они наметили обходной путь по длинной косой полке выводящей в кулуар, который Хорнбейн заметил еще из Тьянгбоче и который еще там получил его имя. Этот кулуар, насколько они могли видеть, выводил на верхнюю, более пологую, часть скального гребня, откуда до вершины виделся относительно простой путь.

“Разведчики” вернулись в базовый лагерь с триумфом. Западный гребень, в конце концов, может быть пройден! Впрочем, радость их была недолгой. По плану теперь все основные силы были брошены на прохождение классического маршрута в то время как энтузиасты западного гребня в течение последующего месяца с переменным успехом подтаскивали грузы к подножию скального бастиона. К тому же от их команды с большой печалью откололся Барри Бишоп, который по контракту с National Geographic должен был снимать хронику основного потока экспедиции.

Наконец 1-го мая в отличном стиле Джим Уиттакер и шерпа Наванг Гомбу поднялись на вершину. Удивительно, но потом, всю оставшуюся жизнь, несмотря на славу “первого американца на Эвересте” , Уиттакеру приходилось выкарабкиваться из тени в которой он очутился по воле дальнейший событий в экспедиции.

А события развивались следующим образом. Поскольку заброска снаряжения на Западный гребень по разным причинам не была удовлетворительно закончена и последний полукомплектованный лагерь был установлен на тех же 7600 метрах, было принято решение штурмовать вершину практически в альпийском стиле с 7600 и со спуском по классике где “западники” должны были встретиться со второй штурмовой двойкой направляющейся на вершину со стороны седла Лхотзе и с их помощью спуститься вниз. План был гениально продуман, но в то же время шансов его осуществить было не так-то много. Надо учесть что западный гребень выше 7700 был абсолютно неизвестен, надежной радиосвязи для синхронизации не было никакой и плюс ко всему неотвратимо приближался муссонный период.

Тем не менее 16 мая Хорнбейн, Ансолд, Эл Отен, Барри Корбет и Дик Эмерсон поднимаются в лагерь 7600 чтобы на следующий день выйти на гребень. В эту же ночь поднимается настоящий ураган который практически уничтожает весь лагерь, снаряжение, а альпинистов едва не сбрасывает в Тибет. Они вынуждены спуститься вниз. 18 мая, ничего об этом не зная, Барри Бишоп, Лют Эрстад, Дейв Дингман и Гирми Дорже выдвигаются из передового базового лагеря к седлу Лхотзе. 20 мая, слегка оклемавшись, “западники” возвращаются в лагерь 7600. 21 мая Бишоп и Эрстад в лагере 8400 и готовятся выйти на вершину. В этот же день Отен и Корбет прокладывают путь к последнему лагерю на гребне, где-то в середине кулуара Хорнбейна, высота 8250. К вечеру туда подходят Ансолд с Хорнбейном. Завтра они тоже должны выйти на вершину. Но какие же разные эти пути на вершину!

Утро 22 мая. В 4 утра закончилась ночная доза кислорода и пришлось проснуться. В половине седьмого им удалось вылезти из палатки и направиться вверх, к вершине Эвереста. Утро было фантастически красивое. Прямо под ними простирались уходящие к горизонту горы и плоскогорья Тибета. Где-то среди обрывков облаков виднелся монастырь на леднике Ронгбук. Хотелось просто остаться и наслаждаться панорамой. Вместо этого они лезли вверх, хотя и очень медленно. За первые четыре часа поднялись чуть больше ста метров по вертикали. Кулуар сузился и крутизна увеличилась градусов до 50-ти. В конце концов он закончился и они оказались перед гнилой черепичного вида стеной. Вилли, долбивший ступени до этого предложил Тому полидировать. Том, отключивший на время кислород, не сразу сообразил в чем дело и согласился. Потом отказываться было поздно. Барахтался он целый час, но пройти не смог. Зато он дал ставшую классической характеристику этого участка стены: “Прекрасное лазание. Масса зацепов – большей частью переносных”. Полез Вилли. Не долго думая он сбрасывал вниз все “переносные” зацепы и пытался держаться за то что оставалось. В конце концов ему удалось вскарабкаться наверх. Еще пара подобных веревок и они прошли этот злополучный “желтый пояс”. Если до этого у них были слабые надежды на спуск по пути подьема, то после этих веревок они улетучились окончательно. У Вилли начал сбоить кислородный клапан и он вынужден был ограничить подачу. Вверх оставалось еще порядка 400 метров по вертикали, а полдень уже давно прошел. После желтого пояса они долго лавировали по опять возникшему кулуару пока не вылезли на прочные скалы западного гребня. Здесь они сняли кошки и пошли одновременно постепенно приближаясь к точке где западный гребень соединялся с северным. В какой-то момент Вилли, шедший опять первым, остановился и Том уже приготовился его подстегнуть что не время, мол, в такое время дня загорать начинать, пока он не заметил что Вилли пристально смотрит куда-то прямо перед собой. Прямо перед ним был флаг оставленный 22 дня назад Джимом Уиттакером. Это была вершина Эвереста. Время 6:15.

Сделав несколько фантастически красивых фотографий в лучах заходящего солнца, Том и Вилли начали спуск в направлении седла Лхотзе по свежим следам Барри и Люта (которые были на вершине в 3:30). Вилли, лидировавший целый день почти без кислорода, к этому времени порядком устал и Том стал подстраховывать его сверху, сам спускаясь последним. До темноты они успели спуститься до южной вершины, а оттуда стали пробираться почти наощупь стараясь не потерять следы. В какой-то момент они поняли что дальше спускаться вслепую бессмысленно и стали готовиться к ночлегу. Но тут в ответ на очередное отчаянное “Хелло!” они услышали слабый отклик снизу. Кое-как спустившись еще несколько десятков метров и едва не слетев с гребня, они обнаружили две неподвижные фигуры сьежившиеся на снежном склоне. Это были Барри и Лют – полностью опустошенные, без кислорода, не в состоянии продолжать спуск.

Из всех четверых только Том сохранял еще остатки координации и здравого смысла. Подключив Барри, который был в полуобморочном состоянии, к остаткам своего кислорода и дав две последние таблетки Декседрина Люту и Вилли, он попытался организовать дальнейший спуск. Было 9:30 вечера – 15 часов с тех пор как они покинули последний лагерь. Связав всех одной веревкой, Том начал спускаться вниз следуя указаниям слегка ожившего Люта. Три часа они продвигались следующие 120 метров по снежному склону пока не вышли к выходам скал. За ними виднелся пологий выкат к седлу, но пройти их в таком состоянии и с такой видимостью было уже невозможно. Оставалось ждать утра.

Ночлега как такового не было. Том просто остановился и все остались лежать там где стояли. Ночь была холодная, пустая и безветреная. В 5 рассвело и Том опять потащил всех вниз. В лагере на седле их встретили Дейв и Гирми, напоили чаем и попытались отогреть. Вилли удалось снять ботинки чтобы посмотреть на свои ступни. Они были мраморного цвета, твердые и холодные как лед. Тем же вечером они спустились в передовой базовый лагерь. Ступни Вилли и Барри стали оттаивать, боль была нестерпимая несмотря на таблетки кодеина, но вниз по ледопаду они еще смогли спуститься. Дальше их уже несли носильщики.

Экспедиция закончилась. Дальше был мучительный путь домой, триумфальная встреча, аудиенция с Кеннеди, долгие месяцы в госпитале, ампутации и – пустота. С альпинизмом у Вилли было, казалось, покончено. Навсегда?