Чтобы быть в курсе последних событий в мире альпинизма и горного туризма, читайте Новостную ленту на Mountain.RU

Автор: Вадим Бешанов, г. Харьков

 

До хижины Пашка с Напарником добрались довольно быстро. От подъемника по леднику получилось совсем шикарно: проход был отмечен вешками, а вот на моренных валах они блуканули и, если б не пашкино стопроцентное зрение, благодаря которому он углядел на скалах, далеко в стороне, метку, пожалуй, к темноте не успели бы. Пашка первым, сказывалась разница в возрасте, продрался по покосившимся скобам и затоптанным скалам к висевшей над обрывом железной платформе, на которую безвестные зодчие приткнули маленькую хижину – вагончик, спрятав её таким образом от ударов зимних лавин.

Он сбросил рюкзак возле распахнутой двери с иллюминатором, сунулся внутрь. Сквозь маленькое окошко послеполуденное солнце освещало нехитрое убранство приюта: небольшой стол в углу, с кипой журналов и гайдбуков; двухэтажные нары во всю стену, со стопками клетчатых одеял; узкую выгородку возле входа, куда втиснули кровать смотрителя и газовую плиту с баллоном. В хижине никого не было.

Читайте на Mountain.RU статьи Вадима Бешанова: Монблан. Письмо далекому другу Интервью с Сергеем Бершовым Высокие Татры Игрушечные горы Борщ на нарзане

Пашка шагнул обратно на улицу. На решетчатом настиле платформы перед домиком стояли обитый железом стол с лавками, пара пластиковых столиков и несколько не вполне исправных шезлонгов. Еще имел место пластмассовый контейнер с грязной посудой. На оцинкованных перилах сушился постиранный наматрасник. Весело журчала вода: между шезлонгами ярко-синей змеёй вился пластиковый шланг, уходящий куда-то выше по склону. Струя, бившая из него под приличным давлением, отводилась очень просто – самотеком через решетчатый настил балкона.

Платформа завибрировала, и из-за угла хижины появился Напарник. Освободившись от своего рюкзака, он, потирая поясницу, спросил: “Ну, а где хозяева?”

- ХЗ,- честно ответил Пашка, - в доме пусто.
- Во дела, – удивился Напарник, устраиваясь в шатком шезлонге, - прям приют с привидениями.

В этот момент платформа задрожала снова, и перед Пашкой и Напарником предстал молодой худющий парняга, прижимающий к груди упаковку кока-колы.

-Hi! - пропел он, широко улыбаясь, и брякнул упаковку рядом с дверью хижины, - my name is Roderick!

И умчался куда-то за хижину.

Напарник прокашлялся – переговоры, особенно с иностранцами, планирование и финансирование считались его зоной ответственности.

Через минуту их новый знакомый возник снова, теперь – с упаковкой минералки.

Движенья его были порывисты и стремительны, глаза сияли, улыбка открывала ровные белые зубы. Он напомнил Пашке молодого сеттера, которого каждое утро прогуливала соседка по двору.

Родрик прибегал и убегал, гора припасов возле хижины росла.

-Похоже, вертолет был, - прокомментировал Напарник, успевавший обмениваться с возникающим и исчезающим смотрителем одной-двумя фразами.

Закончив челночить, Весёлый Родрик тут же принялся мыть посуду в контейнере, одновременно тараторя. Напарник поддерживал разговор, время от времени пересказывая Пашке суть. Родрик поведал, что места на нарах можно занять любые, готовить на своей горелке только на столе перед хижиной, что клиентов в этом сезоне меньше, чем в предыдущем, и что он, Родрик, зимой работает лыжным инструктором. Поговорили о Стене и о маршруте, на который собирались Пашка с Напарником. Потом, после небольшой паузы, Родрик спросил Напарника что-то ещё.

Ответ был односложным: “Украина”.

Смотритель вскочил, сгреб с перил мокрый наматрасник и, убегая с ним куда-то, задал вопрос (который понял даже Пашка): “А Украина, это где?”

Когда он, уже без наматрасника, вернулся, его лицо продолжало сохранять вопросительное выражение. Напарник терпеливо объяснил непоседливому работнику альпинистского сервиса, что Украина – часть бывшего Союза. Тот, продолжая метаться вокруг хижины и делая сто дел одновременно, потребовал уточнений. Напарник попытался “привязаться” к карте мира, упомянув Черное море (мимо), Польшу (снова мимо). Тут он замолк и, пользуясь очередной отлучкой Родрика, принялся вспоминать какой-нибудь однозначно воспринимаемый географический ориентир для нэньки - Украины, раздражённо пощелкивая при этом пальцами.

-О! - Напарник победно воздел указательный палец и заявил прибежавшему как раз смотрителю, - Родрик, Украина – это страна, где находится Чернобыль!

-Да? – Родрик сделал брови домиком и, опять убегая, уточнил (Пашка снова понял), - а что такое Чернобыль?

У Напарника отвисла челюсть.

-Вот, - сказал он немного погодя, когда Родрик снова присоединился к ним, - мы с тобой, Пашка, имеем дело с абсолютно счастливым человеком.

Родрик тем временем родил следующий вопрос.

-А от вашей Украины далеко до Красноярска? - перевел Пашке Напарник. Они вдвоем синхронно пожали плечами, и Напарник ответил: “Дальше, чем отсюда до Украины, гораздо. А откуда ты знаешь про Красноярск?”

Пока Напарник развлекался разговором с мечущимся смотрителем хижины, Пашка добыл из рюкзака горелку и посуду, поставил кипятиться воду. Неутомимый Родрик, напевая “I am a woman in love”, гремел в хижине кастрюлями и на белый свет не высовывался.

Вода закипела. Пашка развел суп и пюре, заварил чай, нарезал колбаски и хлеба. Они с Напарником не без удовольствия пообедали. Пашка собрался, было, мыть посуду, когда туман в верховьях ущелья растянуло, и они увидели Стену во всей её красе. Напарник торопливо достал из клапана рюкзака гайдбук. На фотке в гайде Стена выглядела не так страшно, как “вживую”, и Пашка поёжился: его начинал бить предстартовый мандраж.

Из хижины выглянул Родрик и, увидев, чем они заняты, нырнул в темноту своего закутка. Секунду спустя он вынырнул обратно, протягивая Пашке обшарпанный бинокль. Пашка с Напарником ещё поразглядывали Стену, намечая ориентиры на завтра, подивились красоте и логичности маршрута, пройденного более пятидесяти лет назад: линия рассекала стену, как ось симметрии, и выводила прямо на вершину.

Насмотревшись, Пашка вернул бинокль и присоединился к Напарнику, перебирающему снаряжение. Они почти покончили со сборами, оставалось только уложить газ и горелку, когда в воздухе застрекотал вертолет. Облетев хижину, ажурная винтокрылая машинка зависла чуть ниже платформы, там, где на большой наклонной травянистой полке у Родрика стояла продуктовая палатка. Из кабины быстро выгрузилось трое, геликоптер, увеличив обороты, отвалил от склона и растворился в небе. Троица, подобрав разбросанные при десантировании рюкзаки, направилась к хижине.

-Интересно, кого это, на ночь глядя, принесло? – пробормотал, отправляясь спать, Напарник, разжёвывая на ходу таблетку снотворного.

Пашка промолчал, у него настало время оттяга – последняя сигарета перед сном.

Напарник ещё скрипел в хижине нарами, когда на платформу поднялся первый из вновь прибывших – здоровенный мужик примерно одних с Напарником лет. Родрик тут же запрыгал вокруг него зайцем, почтительно залопотал что-то. Следом за Здоровяком на платформу поднялись его спутники: молодой, чуть старше Пашки, брюнет и очень пожилой мужчина в кокетливо сдвинутом набок чёрном берете. На платформе стало тесно и шумно. Пашка, забившись в уголок, покуривал, рассматривая новых гостей Родрика. Здоровяк и Брюнет оказались бергфюрерами: у обоих на груди Пашка разглядел серые кругляшки с буквами UIAGM. Выглядели они чудесно: загорелые, спортивные, в отлично сидящих на них альпинистских одеждах. Пашка повздыхал, разглядывая свой секондхенд с плеча Напарника. Бергфюреры вели себя очень сдержанно и даже чуть надменно: одинаково подняв на лоб солнцезащитные очки, они расположились в шезлонгах и односложно, не меняя выражения лица, отвечали на лопотание Родрика. Только Брюнет иногда нетерпеливо постукивал по настилу подошвой шикарного лимонно-желтого вибрама с наборным разноцветным каблуком.

Пашке вспомнился старый фильм про эскадрилью “Нормандия-Неман”, там французские пилоты точно так же держали себя при первой встрече с русскими летчиками.

Третий, которого Пашка про себя окрестил Дедом, и одет был иначе, и вел себя по-другому. Одежда его тоже была достаточно элегантна, но от современных веяний альпинистской моды явно отставала: твидовые бриджи с вязаными шерстяными гольфами, зеленый свитер военного образца с усиленными плечами и локтями, кожаные, видавшие виды, но тщательно начищенные ботинки, черный берет набекрень. Дед, несмотря на сильную хромоту, крутился по платформе почище Родрика, заглядывал во все уголки, хватал бутылки с напитками из запасов смотрителя (Пашка ещё раз вздохнул, вспомнив ценник, висящий на двери), громко переговаривался со своими спутниками. Те явно держали его за старшего: отвечали без кривляний, почтительно. “ Клиент, - решил Пашка, - с баблом, ишь, сразу двух гидов нанял. И на вертаке прилетел”.

Родрик тем временем накрыл на стол, “выкатив” все блюда, числившиеся в не очень скромном меню хижины, открыл две бутылки вина. Дальше Пашка смотреть не стал и возмущенный (шо за понты, зачем везти на хижину двух гидов, побухать, что ль не с кем?) отправился спать.

Поспать удалось: бражничавшая компания деликатно гуляла вполголоса.

Проснулся Пашка от дедовского кашля. Он сначала рассердился, но оказалось, что им уже пора, и они принялись собираться, включив фонарик. Гиды, забившись в угол нижней полки нар, спокойно спали, укрывшись с головой одеялами, а Дед, как оказалось, бодрствовал: сидя прислонившись к стене хижины, он, время от времени, подносил к лицу аэрозольный баллончик явно аптечного вида и вдыхал распыленное лекарство. Когда Пашка с Напарником уже были готовы к выходу, Дед извлек из кармана облатку с таблетками, выдавил на трясущуюся ладонь несколько штук и отправил их в рот.

-Господи, - подумал Пашка раздраженно, - папаша, зачем тебе гиды, тебе доктора надо!

Следующие два дня стояла хорошая погода, и у Пашки с Напарником на Стене все получилось. Напарник честно промолотил первым несколько верёвок льда в начале маршрута, потом, когда начались скалы, вперед вышел Пашка, и они к концу первого дня были на штатной ночевке. Полка оказалась удобной: двоим хватало места даже лечь. Вместо палатки была “потиленовая” труба, из теплого – пух, для воды – сосульки на карнизе, который завтра предстояло бодать. Устраивая “ночную” страховку, Пашка прицелился, было, выбить обнаруженный в скале проржавевший “антикварный” крюк, но Напарник зыркнул на него так, что добывать сувенир расхотелось.

После вечернего супчика, когда они, шурша плёнкой, укладывались спать, Напарник, ерзая и толкая Пашку ногами, принялся философствовать на околоальпинистские темы. Пашка, считавший единственным серьёзным недостатком Напарника излишнюю разговорчивость (ещё он, правда, не любил, когда этот умный и сильный мужик ломким тенорком выводил под гитару “М-и-илая м-а-ая…”), тут же “выключил” уши.

Он уже почти заснул, когда Напарник очередной раз толкнул его ботинком и заявил: “Ты знаешь, дружище, мне кажется, что я спиной чувствую тепло тех, кто спал тут до меня!”

-А я абсолютно уверен, - раздражённо ответил разбуженный Пашка, - что я чувствую их запах!

И не соврал: от подтаявшего за день подозрительного снежничка, приклеившегося к самому краю полки в полуметре от пашкиной головы, изрядно попахивало.

Второй день был гораздо тяжелее. На “ключе” Пашка “порхнул”, хорошо хоть последняя “точка” была в паре метров от ботинок, и ощутимо треснулся. Попробовал ещё раз – с тем же результатом. Пришлось похоронить мечту Напарника пролезть маршрут свободным лазанием: Пашка потом две веревки местами ИТОшил, а Напарник и вовсе достал жумары.

Стена кончилась только на вершине. Усевшись в снег возле вершинного тура, Напарник сверился с измятым гайдбуком и констатировал: “А мы, всё же, молодцы, Пашка, почти уложились в график для приличных людей!” Он был очень доволен – прохождение этого маршрута было его идеей - фикс на протяжении нескольких лет. Пашка, пережёвывая промёрзший “сникерс”, ухмыльнулся, вспомнив свои полёты, и промокнул снегом кровоточащие костяшки пальцев.

Первое дюльферное кольцо, новенькое, из полированной нержавейки, нашлось недалеко от тура. Их “шестидесяток” хватило до снега, где решили не связываться, утрамбовали мокрые верёвки в чувалы и заторопились, насколько хватало сил, вниз: спусковой маршрут, примерно 3А по “русской” шкале, был довольно длинным, а светлого времени у них оставалось всего ничего.

Через десять минут, перевалив очередной перегиб широкого снежного гребня, они наткнулись на Деда и его гидов. Впереди, оторвавшись от своих спутников примерно на веревку, поднимался Здоровяк, оставляя за собой цепочку идеально пробитых ступеней. Дедушка же шел неровно, часто останавливаясь, чтобы перевести дыхание, но довольно быстро для человека, жующего таблетки горстями. Брюнет, связанный с ним коротенькой веревкой, подстраховывал Деда, следуя за ним в нескольких шагах.

Здоровяк, неожиданно для Пашки, поздоровался первым и даже слегка улыбнулся, подтвердив, что два дня для Стены – хорошее время. Кивок, которым он сопроводил своё сообщение, видимо, был поздравлением. Минутами позже их поздравил и тяжело дышащий Дед: он широко улыбался, показывал им большой палец и одобрительно тряс головой в лихо заломленном чёрном берете. А Брюнет даже поощрительно похлопал Напарника по плечу. Но ответом на “дежурный” вопрос: “Are you OK? Can I help you?” было довольно оскорбительное ржание, причём следом за Брюнетом заперхал и Дед.

Напарник обиженно поджал губы, сухо пожелал Деду успешного восхождения, и они с Пашкой, поправив кошки, двинулись дальше. Набирая скорость, Напарник кивнул на следы, оставленные насмешниками, и крикнул Пашке на бегу: “А вот за это им спасибо, теперь темнота нам пох, снег-то почти до самой хижины лежит!”

Через два часа, на перевале, они обнаружили палатку.

- Они что, с ночевкой идут? – удивлённо повернулся к Напарнику распутывавший верёвку Пашка: с перевала можно было дюльферять от одного скального острова к другому, и они решили не корячиться в “три такта”.

- Смешной ты, Павел, - покачал головой Напарник, - они и на спуске заночуют, старику-то – за семьдесят. Дай бог нам в его возрасте хотя бы на “тройки” ходить, пусть и по чужим ступеням.

Они старались не застаиваться, но с заходом солнца темп упал, да и силы были на исходе, так что на хижину Пашка с Напарником добрались глубокой ночью. Их встретил заспанный Родрик с газовой лампой в руках, поздравил с горой, выставил царский подарок – литр бесплатного чая. Они напились, завернув в плёнку, бросили мокрые шмотки у входа в хижину и уползли на нары - спать.

Спали долго, разбудили их около полудня шумные треккеры, пришедшие на хижину попить пивка.

Решили не рассиживаться, кое-как упаковали рюкзаки, Напарник позвал смотрителя – рассчитаться. Принимая деньги, Родрик попросил их оставить запись в специальном гостевом журнале: они оказались второй связкой за лето, пролезшей Стену – погода весь сезон не располагала к восхождениям в этом районе, отпугивая и без того немногочисленных соискателей. Принимая гроссбух обратно, он вдруг спохватился: “Да, а вы встретили на спуске (тут он назвал фамилию Альпиниста - легенды, автора пройденного ими маршрута)? Он должен быть там.

- Как, - удивился Напарник, относившийся к Альпинисту – легенде с большим пиететом, - это был он?!

- Ну, конечно! – Родрик схватил книжку, валявшуюся у него на кровати. На потертой обложке была изображена Стена с линией маршрута и фотография его автора. Фотка была старая, узнать на ней Деда было невозможно, тем более, что с тех пор он отрастил бороду. - У него в этом году юбилей, вот Клуб и преподнес ему подарок – оплатил вертолет, иначе ему сюда дойти тяжело. С ним его старший сын и племянник, очень сильные альпинисты, они в прошлом году сходили Стену за десять часов.

В лице Напарника, видимо, что-то изменилось, потому что Родрик замолчал, потом, несколько секунд поколебавшись, извлек с небольшой полочки открытку с фотографией хижины, перевернул её, демонстрируя автограф, и протянул Напарнику: “Это он расписался, возьмите, подарок!”

Весь день, пока они брели к подъёмнику, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, Напарник счастливо улыбался.

Через сутки, опять под рюкзаками, Пашка с Напарником шли по запруженным туристами улицам Деревеньки, направляясь на железнодорожную станцию, – пришло время отъезда. Толпа как раз вынесла их на небольшую площадь перед вокзалом, когда они увидели троицу: впереди, раздвигая людской поток плечом, шел навьюченный двумя рюкзаками Здоровяк, за ним, тяжело опираясь на плечо Брюнета и помогая себе лыжной палкой, ковылял никем не узнаваемый Альпинист – легенда. Его клетчатая рубаха была мокра от пота.

Пашка приостановился, поджидая Напарника, намереваясь слегка помыть Дедушке кости. Старший товарищ, проводив уходящих взглядом, повернулся к нему, и Пашка испугался: в глазах Напарника стояли слёзы.

Потом, дома, в тёплых компаниях, они часто вспоминали и Стену, и Старика. На воспоминания у них оставалось чуть больше года.