Чтобы быть в курсе последних событий в мире альпинизма и горного туризма, читайте Новостную ленту на Mountain.RU

Читайте на Mountain.RU статьи Ольги Румянцевой: Наблюдая за поведением больного... Зимний Эльбрус Гора для души (Гестола, Безенги)

Автор: Ольга Румянцева, г. Москва

 

 

 

Хан-Тенгри 2004.
Работа над ошибками

- Хотите, я расскажу вам страшную историю?
- спросил Снусмумрик, зажигая лампу.
        - А насколько страшную? - спросил Хемуль.
        - Примерно отсюда до входа, а то и чуть подальше, - ответил
Снусмумрик. - Если только это что-нибудь тебе говорит.
Туве Янссон. Шляпа волшебника 

Этим летом я узнала, что очень многим не безразлична моя судьба. Гораздо большему количеству людей, чем можно было предположить.

- Мы очень волновались, - говорили мне все после возвращения.
А еще они говорили:
- Ты больше так не делай.

И я соглашалась. Потому что так делать нельзя.

В первое время казалось, что ничего особенного не произошло. Потом не очень хотелось вспоминать все произошедшее. Сплошные ошибки, нелепости, случайности… А однажды я подумала, что таких идиотов немало. Так и получился этот рассказ.

Мне что-то стало трудно дышать, Что-то со мною нужно решать: То ли это болезнь суеты, То ли это боязнь высоты. О, друзья мои, дышащие легко! Почему вы всё время так далеко? В.Долина

Итак, я собралась на Хан Тенгри. И хотя после удачной поездки на Ленина выбор был очевиден, как-то все с самого начала сложилось не в мою пользу. Началось все, наверное, еще весной, когда я вдруг неожиданно пошла работать, и мечты об очередных двух летних месяцах в горах так и остались мечтами. Да и сам отпуск представлялся чем-то не очень реальным, но произошло чудо, и меня отпустили, правда, только на две недели. Две недели против семи тысяч. Никакой акклиматизации… Желающих участвовать в подобной авантюре не находилось. Единственным кандидатом выступил Гена. Ну и ладно, что опыт горный у него минимальный, ну и пусть не похож он на спортсмена. Все лучше, чем одной. Так мы и стали готовиться к поездке. Я – за компьютером, связываясь с различными фирмами и раздавая Гене всяческие полезные советы по электронной почте. Гена – в тренажерном зале и в магазинах. Вот он уже мог пробежать пять километров, вот шесть…

Он задавал кучу глупейших вопросов, старательно ходил по магазинам в поисках необходимого. Сказала я купить витаминов и “Гематогену” разного - получите, распишитесь. Столько витаминов я в жизни с собой не брала, а “Гематоген” был представлен во всех проявления, так что я его потом по три раза в день ела, лучше всего кокосовый шел…

С трудом, но все-таки удалось состыковать даты моего отпуска, авиационных рейсов и вертолетных забросок. Мы купили палатку. Гена под моим чутким руководством интенсивно тренировался. Вот он пробежал 10 километров. И тут случилось то, чего никто не ожидал. Его организм не выдержал небывалых нагрузок, первым рассыпалось колено. До поездки оставалось меньше недели. Ситуация как-то начала выходить из-под контроля. Но для того и существуют близкие люди, чтобы выручать из подобной ерунды. Олег пересмотрел (буквально за пол часа) планы на жизнь и решил отменить свою поездку на Белуху. То есть так скромненько предложил, дескать, если тебе нужен напарник, то я готов, хотя мне это все…

Да и мне тоже, но как-то свыклась я с мыслью, что вдвоем веселее, поэтому пришлось срочно оформлять погранпропуск, регистрацию, менять билеты на самолет, Олегу менять сроки отпуска, а главное пристраивать нашего несчастного кота. И все это за три дня до отъезда. Хорошо хоть у Гены с Олегом размер обуви подходящий оказался, да и вообще удалось позаимствовать кучу полезных вещей. Огромный рюкзак.

Наконец мы собрались. Добрались до аэропорта, и тут нас ждал очередной сюрприз. Наш рейс отменили. Самое время было задуматься, не пора ли домой. Но мне становилось все интереснее, чем же может закончиться подобное безнадежное мероприятие.

Через сутки после выхода из дома мы очутились в славном городе Алматы.

Там нас встретил водитель. Далее по списку: магазин, рынок, офис. После бессонной ночи я еле держалась на ногах, а Олег и не пытался держаться. Приехал в офис, лег на улице на лавочку и заснул. Сон его, правда, был недолог. В 11 наша машина, подобрав в гостинице корейцев, должна была выехать в Каркару. До этого нам надо было закупить газ, так как выяснилось, что, несмотря на заверения, что с газом проблем не будет, ни в Каркаре, ни в МАЛе нужных нам баллонов (навинчивающихся) не было и не предвиделось. Поход по магазинам радости не добавил: таких баллонов в Алмате этим летом вообще не было. Список неудач можно было уже публиковать и вешать на стенку. Из последних сил я старалась не падать духом. Пришлось покупать Кэмпинггазовскую горелку, благо к ней в одном магазине нашлись очаровательные большие баллоны.

Это я в Каркаре. Показываю куда мы полетим

Тут, кажется, злодейка-судьба на минуту прикрыла глазки, и мы без происшествий добрались до Каркары. Просто удивительно.

Еще по дороге с попутчиками обсуждали, кто с какой стороны восходить будет. Корейцы гордо заявили, что они с Севера пойдут, потому что с Юга слишком просто. Простой казахский парень Вася тоже во всю расписывал прелести восхождения с Севера. В Каркаре та же ситуация – все летят на север.

- Послушай, а почему мы с Юга идем? - начал проявлять беспокойное любопытство Олег.

- Тебе же корейцы сказали, там очень просто, - огрызалась я - и вообще, Победу посмотрим…

Но даже мне стало любопытно, есть ли вообще кто-то на Юге. Не выдержав, я подошла с этим вопросом к Казбеку Валиеву. Он заверил, что мы не одиноки в своих устремлениях, и завтра железная птица перенесет нас в нужном направлении. Хотя погода и не очень… А до этого как-то люди дней пять улететь не могли.

- Завтра, все решится завтра, - думала я. Сегодня важнее всего был здоровый сон на свежем воздухе.

На вертолете до этого я никогда не летала, но как-то это совсем не произвело на меня впечатление. Разве что только то, что сидишь ты с утра на двух тысячах, солнышко светит, травка зеленеет, а потом – бах! – не прошло и часа и ты уже на четырех. Кругом лишь лед, снег и камни, засыпанные этим же снегом.

Казахсткий базовый лагерь

В лагере нельзя сказать, чтобы нас очень ждали. Там и потом разговоры все как-то были, сколько к ним иностранцев на треккинг приезжает. А мы что, питаемся сами, живем в своих палатках. Вот нам и махнули куда-то за территорию лагеря, типа, там площадки, там все стоят. Стояла там одинокая палатка временно ушедших запорожцев. Рядом площадочка была, видно одну палатку они сняли. Ну, мы ее и заняли, а прилетевшие с нами черноголовцы занялись самостоятельной подготовкой площадок. Почему за это предполагалось платить два доллара, мы так и не поняли и, по-моему, в итоге не заплатили.

Палатку мы поставили, вещи разложили.

- Нельзя терять ни дня, - авторитетно заявила я, и, взяв воды, мы пошли гулять в сторону первого лагеря. В пятнадцати минутах ходьбы мы обнаружили киргизский лагерь, который являл собой разительный контраст по сравнению с казахским. Куча стационарных палаток веселой голубенькой расцветочки, куча народу. Даже газ там был любой..

Олег в базовом лагере

Шлось не то чтобы тяжело, но как-то не очень хорошо. Солнце опять же вышло и стало нещадно донимать нас своими лучами. В общем, где-то, пройдя две трети пути, мы спеклись в прямом и переносном смысле.

Ну, я-то еще легко отделалась. Руки кремом забыла помазать и перчатки не одела, вот они и сгорели. Не целиком, конечно, а так, обратная сторона ладошек. Не знаю уж, как она там называется. А вот с Олегом совсем не хорошо получилось.

Сначала он довольно бодро шагал вперед. Даже слишком бодро. Но, где-то пройдя две трети пути, он замедлил ход. Потом и вовсе приуныл. Я предложила повернуть назад, так как нагулялась вдоволь. Мы пошли в базовый лагерь. Вроде все хорошо было – Олег медленно, но верно шел. А потом он стал останавливаться, хвататься за живот, стонать, бессильно висеть на лыжных палках. Кошмар. Мы останавливались, пили, но ему становилось только хуже. Вряд ли одна горняшка его так пристукнула, больше всего это было похоже на солнечный удар. Конечно, это ж надо было ему додуматься по такой жаре идти в черной бандане. Так и ползли мы по леднику. Перед киргизским лагерем Олег вдруг ожил, ушел вперед, а я остановилась для светской беседы с гарными хлопцами из Черноголовки. Побеседовав, продолжила свой путь и обнаружила Олега, сидевшего в конце лагеря на камушке. Ему было совсем плохо. Но что я могла сделать? Лишь предложить ему отползти за пределы лагеря, дабы не пугать людей и не портить им аппетит, так как его периодически выворачивало наизнанку, сопровождалось это поистине ужасающими звуками.

Добрались мы до нашей палатки. Олег завалился внутрь, лишь голову наружу свесил. А я как добрая медсестра стала делать чай, поить его, кормить разными таблетками. Концерт из стонов, криков и прочих подобных звуков продолжался до утра. К утру уже я готова была лезть на стенки палатки. Олег медленно, но верно загибался. Правда, спустя пару часов мне удалось уговорить его съесть пару ложек каши и очередную порцию лекарств.

Случилось чудо. Парень на глазах начал оживать. Выполз из палатки. Стало понятно, что вниз его можно не отправлять. Я начала паковать вещи для перехода в первый лагерь. Олег вызвался проводить меня до киргизского лагеря, а потом, совсем осмелел, кинул в рюкзак спальник и пару теплых вещей на случай если здоровье позволит ему дойти до ночевок. Так как в компаньоны на восхождение он больше не годился, мне приходилось рассчитывать только на свои силы.

Это я в базовом лагере показываю куда в первый лагерь идти...

- Вот и славненько, - подумала я, – соло восхождение – это то, о чем мечталось. Я буду совсем, как Месснер.

Недаром одно время его “Хрустальный горизонт” был моей почти настольной книгой, а маленькая дочка, тогда только выучившаяся читать, пролистав часть книги, грубо льстила мне, говоря, что я почти как Месснер.

И я живо включилась в игру. Я гордо отбирала продукты на неделю (самое лучшее и только на одного), снаряжение (веревку – на всякий случай, да и места она немного занимает; систему, жумар – для перил, ну и конечно кошки с ледорубом), горелку, газ, кастрюльку, палатку… Образовавшаяся куча поубавила мой оптимизм. А уж когда я все это упаковала в рюкзак, стало понятно, что, наверное, я не совсем как Месснер. Или что-то я не так поняла. Но как с таким рюкзачищем можно куда-то идти?!

Вздрогнули, пошли. Добрели до киргизского лагеря, а там новосибирские ребята Макс с Ильей накормили нас замечательным обедом. Вернее, накормили, конечно, только меня. Олег по-прежнему ничего не ел, хотя выглядел не в пример лучше и даже собрался идти до первого лагеря, нести мне палатку. У него-то рюкзак совсем пустой был. После обеда жизнь стала веселее, а рюкзак неподъемней. Но такова уж наша доля - одиноких путешественников.

По дороге я развлекалась, воображая, как замечательно я выгляжу со стороны. Через час это уже не вдохновляло. Тогда я стала утешаться тем, что сейчас-то я почти без набора высоты иду, а вот завтра… это тоже не сильно помогло. Наконец, пока были силы, я занималась осматриванием открывающихся видов, а потом уже просто шла, пыхтя изо всех сил.

В первом лагере

В общем, приползли мы в первый лагерь не в самом бодром состоянии. Поставили палатку. Олег сразу залез в нее тихо умирать, а я даже достала видеокамеру и запечатлела себя со словами: “Мне о-очень плохо…”

Назавтра, после очередной бессонной ночи, так раскалывалась голова, что утром я естественно никуда не пошла. Проводила, высунувшись из палатки, грустным взглядом команду Черноголовки и залезла обратно в спальный мешок. Утром бродила по лагерю. За ночь все вокруг засыпало снегом, а на снегу отпечатались следы неизвестного животного. Вот я их и изучала. То ли это заяц, то ли снежный барс. В любом случае непонятно, что он тут делает и чем питается. Интересно. Олегу стало лучше, но все равно он сидел и приговаривал:

- Не понимаю я этот высотный альпинизм. На 4000 – плохо, стало лучше, пошел на 4200 – снова плохо. Не понимаю.

Я утром в первом лагере

Было решено прекратить эксперименты по приобщению Олега к высотному альпинизму, он собрал вещи и ушел в базовый лагерь.

Наши новосибирские знакомые тоже решили разделиться. Илья собирался вниз, а Максим наверх. Как-то без особого обсуждения было решено, что жить мы будем в моей палатке, а термос возьмем побольше, один на двоих. Я, конечно, не возражала, особенно когда Макс сказал:

- Если хочешь, я понесу палатку и термос.

Вечер прошел в непринужденном общении и распитии коньяка. Разошлись по палаткам, договорившись, что утром я разбужу ребят путем кидания камней в их палатку. Для этого они свою палатку поближе к моей перенесли.

Хан-Тенгри

Народу наверх собралось идти – толпища. Французов куча, эстонцев человек 10, поляки, наших тоже полно. Эстонцы самые первые вышли. Я покидалась камнями в новосибирцев, позавтракала, собрала палатку. Макс тоже уже готов был выходить. Прицепил палатку к рюкзаку, и мы пошли.

Он молодой – понесся вперед, я еле поспевала. Догнали эстонцев, медленнее пошли. Но все равно, темп держим. А далеко внизу куча фонариков, красота…

Час идем, второй. Перед бутылкой сели чаю попить. Отдохнули, дальше пошли. Вернее, я пошла, а минут через пять меня Макс догоняет и говорит, извини, мол, не чувствую в себе сил сегодня на подобные подвиги, пойду вниз.

Сначала я не до конца осознала, чем это для меня обернется. Я хоть и не без труда, но потихоньку вверх шла и настроена была до второго лагеря уж точно дойти.

- Макс молодец, трезво оценил свои силы. Вниз так вниз… - размышляла я.

И тут он достал термос, и стал отцеплять палатку… Мой рюкзак как будто налился свинцом. Сначала я еще довольно бодро шагала. Бодрости придавала мысль, что вот теперь-то я по-настоящему, по-взрослому, ни от кого не завишу. Ну, просто вылитый Месснер. А усталость нарастала в геометрической прогрессии. Вскоре меня догнал один достаточно пожилой на вид, но от этого не менее бодрый француз. Он показал на мой рюкзак и намекнул, что палатка болтается и может отвалиться. Я лишь равнодушно махнула рукой. Мужик видимо решил, что его английский недостаточно хорош для понимания и сам, подойдя ко мне, закрепил палатку получше. Он ушел вперед, а я все так же, не торопясь, поковыляла дальше. Вскоре меня догнал второй француз. Такой же пожилой и такой же бодрый.

- Тяжело? – спросил он
- Нет, просто я немного устала.

Подъем из первого лагеря к бутылке

Но француз сразу верно оценил ситуацию.

- Если хочешь, я могу понести твою палатку.

Такого я не ожидала и стала вежливо отказываться.

- Нет, я же вижу. Ты хочешь, чтобы я понес твою палатку.

Короче, он был настолько настойчив, а я так мечтала, чтобы кто-нибудь понес эту чертову палатку, что я рассталась с ней. По правде говоря, стыдно мне было первые пять минут. А потом я поняла, насколько же без нее легче, и глас совести позорно затих. Мужика же палатка, похоже, не сильно обременила. Какое-то время мы шли вместе. Пока мы в очередной раз стояли и отдыхали, сверху прилетел довольно внушительный камень. Упал рядом.

- Камэн! – крикнул, вероятно, единственное известное ему русское слово француз.

На что я сокрушенно покивала головой. Мол, тут люди ходят, а кто-то камни швыряет, какое безобразие.

Вскоре мой попутчик скрылся из виду.

Пришла я в лагерь. Упала на рюкзак. Старичок мне палатку мою вернул. Отдышалась, огляделась. И тут меня как обухом по голове. Второй лагерь представляет снежный склон, в который врыты палатки. Вот народ вокруг и окапывается. Площадки роет, стены строит. Ну, стена – это слишком, если хорошую площадку вырыть, палатка и так с одной стороны закрыта будет. Но ее же вырыть надо! Если бы я была не одна, а со мной бы был кто-то умный и сильный, он бы непременно взял лопату. Если бы этот кто-то был просто сильный, он бы быстренько подготовил площадку и без лопаты. А я бы лежала, отдыхала.

Но я была одна. Куча здоровых мужиков размахивали вокруг прекрасными разноцветными лопатами. И не было им никакого дела до одинокой странницы. Я подползла к свободному месту, наметила контуры будущей площадки. На всякий случай снова села на рюкзак, повздыхала, постонала – никакого эффекта. Никто не рвался мне на подмогу.

Пришлось самой взяться за ледоруб. Делать площадку в снегу при помощи ледоруба, по моему, все равно что воду дырявым ведром носить. Очень неэффективно, хотя и не безрезультатно. Ну а если учесть, что солнце палило нещадно, а силы закончились еще на походе к бутылке, можно представить мое состояние. Но я очень старалась. Через десять минут усилий я напоминала себе трудолюбивого гнома с мотыгой. Даже целых семь гномов бросившихся на трудовой подвиг во имя Белоснежки. Но уже через пол часа чудилось мне, что нет, не гном я, а взбесившаяся Белоснежка.

Села передохнуть. Мои усилия увенчались пусть сомнительным, но успехом. Во-первых, площадка была уже где-то 50 на 50 сантиметров. Во-вторых, мои действия явно не остались не замеченными.

Рядом толпа здоровенных эстонцев рыла платсдарм под свои палатки. Один из них подошел и молча подкопал по намеченным мной границам. Я так же молча за этим наблюдала. Эстонец отошел. Оставалось только выгрести огромные куски снега. Лопатой, конечно, это было бы делать гораздо удобнее, но и руки мои к тому времени почти приняли форму данного инструмента. Выгребла я снег. Смотрю – маловата площадочка получилась. Наметила новые границы. Порубала ледорубом, отдыхаю. Безмолвный эстонец снова со своей лопатой тут как тут. На третий раз то ли ему надоело, то ли сообразил, отдал мне лопату. Работа закипела и вскоре я полностью обессиленная завалилась спать в палатку.

Вообще славный режим у меня там выработался. Подъем часа в четыре, завтрак, переход, обед, сон, общение, ужин, сон. Как в санатории.

Проснулась отдохнувшая и повеселевшая. На улицу даже вылезла. И тут же меня окликнул чей-то голос:

- Ольга Александровна!

И тут уже отметились.

Смотрю, а это Валера из команды Черноголовки. Они вчера поднялись во второй лагерь, сегодня в третий. Вырыли там огромную пещеру. Все остались ночевать, а Валера еще с самого начала заболел ангиной, а теперь и горняшка настигала его. Хотя какая горняшка. Они же только после Эльбруса. В общем, почему-то он спустился ночевать вниз. Зашел он ко мне в гости. Я его чаем напоила. А уж как про пещеру узнала… Гостеприимство мое просто всякий предел потеряло. Напросилась я к ним в пещеру. Долго выясняла, сумею ли я ее найти. А у них как раз сеанс связи случился. Валера и говорит:

- Вы завтра, когда уходить будете пещеру отметьте, что бы ее легко найти было.
- А ты что, хочешь завтра подняться и боишься не найти?
- Да нет. У нас тут постоялец, - и захихикал

А из рации глумливо говорят:
- Оля, что ли?

Ну и ладно. Главное обрести крышу над головой и палатку больше не таскать.

Несмотря на высоту (5400 все-таки по GPS), эта ночь стала самой замечательной из всех прошедших. Никаких стонов, француженка тоже что-то притихла. Красота. Выспалась я на славу. Тем более, что торопиться было не куда. До третьего лагеря три часа ходьбы от силы.

Утром спустилась Черноголовка. Еще раз объяснили, как найти их пещеру и ушли вниз.

Я в пещере

Нашла. Пещера потрясала своими огромными размерами, я как-то это все не так представляла. И холодом… Я вытащила камеру и запечатлела себя со словами:

- Здесь о-очень холодно.

Или что-то в таком роде. Пообедала и вылезла на улицу греться.

- Какая чудесная погода! Какой снег! Как я люблю этот …тра-та-та-та снег!!!

К вечеру с верху пришли поляки. Сказали, что из-за этой крупы не смогли на купол подняться.

- Лавины. Очень опасно. Нет крупы – нет проблем, есть крупа – большие проблемы, - невнятно объяснял поляк, пока ребята отпаивали его чаем.

Судя по всему, проблемы нас ожидали не просто большие, а огромные. Поэтому решили вставать в пять утра и валить вниз. С тем и разошлись по пещерам.

Вход в пещеру

Зная по опыту, что ночью мороз может до 30 градусов доходить, а пещера такая большая, что по ощущениям все равно, что на улице находишься, только без ветра, я нацепила на себя всю имеющуюся одежду. На голову надела две шапки. Залезла с головой в спальный мешок (комфорт до минус 32). Ну, что ж поделать, раз я такая мерзлявая. На всякий случай затащила в спальный мешок тинсулейтовую куртку, завернулась в нее и с мыслями, что теперь-то мне ничего не страшно, уснула.

Открыв глаза, сразу же посмотрела на часы. Пол шестого. Я позорно проспала. Но почему же мои новые друзья не разбудили меня? Теплилась слабая надежда, что произошла ошибка со временем. Там вечно все путались: казахское время, киргизское. У меня время было казахское, на час раньше. Но мы вчера вроде сверяли часы. Может, они тоже проспали? Я с невероятной для почти шести тысяч скоростью оделась, допила чай и собрала рюкзак. Выскочила на улицу. В лицо ударил заряд снега – опять пурга. Добежала до пещеры форинов. Так и есть – никого. Ушли.

Все следы замело. Видимость почти нулевая. Я стояла и размышляла на тему, как же так бывает. А ветер выдувал из моей глупой бошечки остатки мыслей про соло-восхождения. Что ни говори, играть в альпиниста-одиночку хорошо, когда погода классная, знаешь куда идти, и рюкзак не превышает десяти килограммов.

Сначала я малодушно решила остаться в третьем лагере. Тут из одной пещеры показался вчерашний поляк. Я нацепила рюкзак и радостно поскакала к нему. Но он мне объяснил, что не знает еще, когда они с другом пойдут вниз и пойдут ли вообще, так как у них тут где-то палатка зарыта, и они будут ее искать.

Пришлось спускаться одной. Долго я плутала в поисках тропы. Ближе ко второму лагерю погода стала приличней. Я поняла, что забрала гораздо левее, чем нужно. Попала в зону каких-то совсем огромных трещин. Очень аккуратно вернулась на правильный путь. Страху натерпелась, жуть.

А дальше уже без приключений спустилась я в первый лагерь, где меня встретил Олег. Он за эти дни почти пришел в себя и занялся общественно-полезным трудом. Перетащил все вещи от казахов к киргизам, а потом из базового лагеря почти все продукты в первый. Так что можно было остаться отдыхать там, но как представила я столовую, баню и прочие бытовые радости… Сомнений идти вниз или нет, не осталось.

Покидала я ненужные внизу вещи в палатку, благо теперь у нас их было две, в первом и во втором лагере.

Во второй раз переход под маршрут доставил гораздо больше удовольствия. Хотя из-за теплой погоды все сильно потаяло, да и путь мы выбрали какой-то кривой. Шли по каким-то тоненьким ледовым перешейкам, где мои кофлаки нещадно скользили своими старенькими стертыми подошвами, и хотелось одеть кошки. Только я их в первом лагере оставила. И трещины стали шире. Я очень ругала Олега, что он за все эти дни нормальной дороги не запомнил. А он ругался, что ходить нормально надо. Но в целом мы были бодры и веселы. Печалил меня только Илья.

Как мы выяснили, парень никогда не был в горах. В общем-то, и амбиций у него особых не было. Проблема была только в том, что взяли они с Максом сноуборды, и надо было где-то на них кататься.

Прилетели они под Хан не совсем одни, а с земляками – опытными альпинистами. Был там такой персонаж Алла.

- Алла – снежный барс, - говорили нам с придыханием в голосе ребята.

Так вот эта Алла объяснила Илье, что лучшее катание – с третьего до второго лагеря. Типа, Миша Михайлов только так и делает, заберется туда с доской и ну давай кататься. И Илья загорелся. У него не было теплых вещей, вернее он их отдал Максу, нормальных ботинок, а кошки были столь древними… Да будь они новыми, что толку. Он в них ни разу не ходил. Он не знал, как одевается система и как пользоваться жумаром. Ничего. Ведь Алла сказала, что все будет нормально. Сначала я лишь скептически хмыкала, но когда стало понятно, что пойдет Илья с нами, я начала расписывать ужасы перехода из первого лагеря во второй, надеясь, что это его как-то охладит. Ни фига.

Всю ночь что-то трещало, ломалось. До трех часов шли лавины. Честно говоря, я была уверена, что наверх никто не пойдет. Ничуть не бывало. В четыре утра лагерь опять ожил. Мы собрались первыми, но деликатно пропустили бравую команду Черноголовки. Ушли они в темноту с флагами наперевес, ну и мы за ними потянулись. Этот переход был, наверное, самым приятным из всех. Знакомая дорога, хорошая погода, легкий рюкзак. Все это привело в такое благожелательное расположение, что во время непродолжительных привалов я поила проходящих форинов чаем.

Чуть-чуть не дошла я до второго лагеря, как услышала крики:

- Оля, иди к нам.

Я подумала, что это пришедшие раньше черноголовцы отдыхают, и вяло буркнула:

- Уже бегу.

Смотрю, а это Шурик – мой коллега по прошлогоднему восхождению на Ленина. И так как мой бег был не достаточно быстрым, а встретиться не терпелось, он сам спустился ко мне и взял мой рюкзак. Потом гордо рассказывал Олегу, что ему выпала невиданная честь целых 10 метров нести мой рюкзак.

Шурик с женой только пару дней назад прилетел и вот пошел на акклиматизацию. Напоили они меня чаем. А надо сказать, когда я чаю попью, я значительно лучше соображаю. Мысли всякие умные в голову приходят. Этот раз тоже не стал исключением. Посмотрела я на их маленькую палаточку и говорю:

- Какие планы у вас?

- Сегодня налегке до третьего лагеря прогуляемся, а завтра в базовый отдыхать пойдем.

После этого я предложила им замечательную комбинацию: они берут свою палатку (все равно же налегке идут) и несут ее в третий лагерь. Потом спускаются вниз и живут в моей совершенно пустой палатке. Я кивнула в сторону наполовину засыпанной снегом, но так бережно установленной мной палатки. Ну а я в третьем лагере пока в их домике поживу.

План всем очень понравился. На этом мы и расстались. Я пошла к пещерам, а они продолжили распивать свой чай.

Третий лагерь

День между тем шел своим чередом. Мы готовились к завтрашнему восхождению. Подготовка в основном заключалась в том, что Саша – командир Черноголовки – сказал, что если я хочу идти с ними, я должна выполнять ряд требований. Но так как все требования заключались в том, что ходить надо со страховкой, по крайней мере вниз, я сильно не возражала.

Утром проснулась оттого, что меня кто-то звал. Долго не могла понять, что происходит. Наконец очухалась.

- Оля, тебя твой приятель, который вчера палатку принес, зовет.

Все еще плохо соображая я начала одеваться. В пещеру заходить Шурик категорически не хотел. Наконец я выползла на белый свет. Свет и правда был достаточно белый. Я опять не услышала будильника.

- Палатку мы тебе оставляем. А почему вы на гору не пошли, погода-то нормальная.

Осмотрелась я вокруг. Действительно. Небо серое, конечно. Все затянуто. Но видимость вполне приличная и ветра почти нет.

Шурик ушел, а я вернулась в пещеру долго и нудно выяснять, почему это мы никуда не пошли. Саша сказал, что погода совсем не хорошая. Но как-то в это не верилось.

- Ладно. Собирайся, сейчас пойдем, - неожиданно сказал Дима.

Мы быстро собрались и пошли.

Видимости почти не было, но ребята уверенно шли вперед. Через пол часа я подумала, что эксперимент можно бы было уже закончить, так как я вполне убедилась, что погода действительно не способствует восхождению. Еще через пол часа я озвучила эти мысли вслух. Но такое впечатление, что мои новые друзья решили, что я не достаточно убедилась в неправильности утреннего нытья о хорошей погоде.

Мы упорно шли вперед. Наконец Валера сказал, что ему бы хотелось посмотреть, где начинаются перила. Вскоре метрах в ста от нас мы увидели человека явно дюльферяющего.

- Вот они перила, - радостно закричала я и добавила – Давайте вниз, а?

И мы пошли вниз.

Остаток дня прошел в хозяйственных хлопотах. Я переезжала из пещеры в палатку. Выглядело это так: возьму спальник, дошлепаю до палатки, положу спальник, потом за кошками схожу. И так по списку весь рюкзак.

Спать решила лечь пораньше. Ведь фиг его знает, вдруг погода завтра будет к нам более добра. Плотный ужин, побольше чаю, плейер в уши. И утром я, конечно же, опять не услышала будильника.

На этот раз разбудили меня бодрые крики:

- Давай, Татьяна, работай. Иди. Жумарь, Таня, старайся.

Так бравая команда Черноголовки подбадривала свою единственную девушку. Половина народу уже вылезла на перемычку. Сначала я хотела обидеться, что меня не разбудили, и лечь спать. Потом решила:

- Какого фига обижаться, они же не обязаны обо мне думать.

И спать уже вовсе не так захотелось. Наблюдения за тем, как Таня выходит на перемычку, натолкнуло меня на более конструктивные мысли. Немного поразмыслив, я поняла, что успею позавтракать, одеться и догнать их. Чем я и занялась.

В общем-то, с самого начала погода не предвещала ничего хорошего. Но сперва хоть следы были. Потом и их занесло. Я залезла на перемычке в какие-то сугробы. Хотела плюнуть на все и идти назад, но начался подъем на гребень, где не было сугробов и было понятно куда идти.

Недалеко мы ушли и вновь повернули назад. Конечно, результат был немного лучше вчерашнего, но что толку…

По дороге вниз, на мой вопрос, почему меня не разбудили, Вадим сказал:

- Да с самого начала было понятно, что погоды не будет. А такая прогулка – сомнительное удовольствие, что бы приглашать на нее.

Весь день шел снег.

Настроение мое стремительно приближалось к нулю. Накапливалась усталость. Мероприятие начало приобретать характер затяжной осады, что совершенно чуждо мне по духу. От безделья и одиночества я начала заниматься самокопанием.

Так я и заснула – кругом во всем виноватая.

Утром – безоблачное небо, но сильный ветер. Весь гребень в снежных флагах. И никто никуда не пошел. Я сделала слабую попытку откопать палатку. С одной стороны она совершенно безнадежно засыпана снегом. Но с той стороны был спуск в мульду, то есть как бы обрыв. Поэтому со снежной стенкой даже уютнее было.

Днем, когда мы грелись на солнышке, а надо сказать, что когда светит солнышко там очень даже жарко, вдруг налегке пришел Олег. Оказывается, ему надоело сидеть внизу и он, совсем уже акклиматизированный, без проблем дошел до второго лагеря, ну и решил до нас прогуляться. Посидели, поболтали. Я ему сделала выговор за то, что он нам ничего не принес. Ну, ничегошеньки. И это нам - полярникам, оторванным от мира.

Пришел еще такой деловой, говорит:

- Какая здесь красота! Ты хоть снимаешь это все?
- Нет, - говорю - Вон, возьми камеру в палатке и снимай.

Посмотрел Олег так на палатку, метров десять до нее. Посмотрел вокруг и решил, что не такая уж и красота. Даже меня запечатлеть поленился. А вот я за эти дни целых два раза камеру доставала. Один раз в пещере, когда с ребятами ночевала. Их и снимала. Так лучше масштабы пещеры передавались. Второй раз на улице не поленилась, поснимала. Жаль, что ничего вообще видно не было. Сплошная белая пелена.

Пока Олег сидел, он доставал баночку с витаминами и ел их. А тут время нашего ужина подоспело. Ну, а Олегу самое время вниз валить.

Ушел он, а ребята меня спрашивают:
- А что, то, что он из баночки ел, это весь его ужин или ему еще что-то положено?

Перед тем как Олег ушел, мы договорились, что он мне газ во втором лагере оставит. На случай, если завтрашняя попытка не увенчается успехом, и я захочу остаться экспериментировать дальше.

Сам Олег собирался утром уходить вниз и там ждать меня.
- Ты только обязательно пораньше выходи. В шесть. Самое позднее в семь. Он пообещал, что обязательно выйдет так, чтобы пройти бутылку пораньше.

Сборы на этот раз были наиболее серьезными. Решили, что каждый возьмет по термосу, и еще я дам свою горелку и кастрюльку, что бы всегда была горячая вода. Договорились в пять встречаться в пещере.

Снова чай, плейер и крепкий-крепкий сон. И только одна мысль – завтра на вершину. Наверное, поэтому утром мне не понадобился будильник. Я проснулась, позавтракала. Нацепила кошки и в пять часов вползла в пещеру.

Вид с подъема на Хан-Тенгри вниз

Собрались. Вышли. С самого начала шлось как-то не так. Вернее, вовсе никак. С трудом вылезла на перемычку. С трудом шла по ней, из всех сил стараясь не тормозить ребят. Хотя все равно тормозила. Хождение на шести тысячах не в своем темпе – явно не мой конек.

Усталость. И не хватает воздуха, чтобы наконец вздохнуть полной грудью. Один в один повторялась ситуация прошлого года, когда при восхождении на Ленина я в первый час этого самого восхождения из третьего лагеря на вершину огребла все радости горняшки. А потом ничего, организм как-то проснулся, и дальнейший путь прошла я без проблем. Вспомнив все это, я решила отделиться от ребят. Отдохнуть и двигаться в своем режиме. Пропустила всех вперед. Но последним шел Дима. Он остановился и голосом, не терпящим возражений, заявил:

- Замыкающим иду я.

И тут я поняла, что попала. Ну, не в самом плохом смысле слова. То есть для меня наше совместное восхождение означало хождение рядом, пока это никому не мешает. Как-то не учла, что нормальные люди смотрят на это совсем по-другому.

В общем, не удалось мне остаться одной, и я изо всех сил потопала дальше.

Дошли до перил. Пока стояли ждали когда пройдут ребята, услышали характерный грохот.

- Лавина, - сказал Сергей и указал на пик Чапаева.

Огромная лавина сошла в сторону второго лагеря. Сначала казалось, что на лагерь. Потом увидели, что ниже, между лагерем и “бутылкой”. Прожумарила первые перила. И тут Саша сказал:

- Спускайся вниз.

Я прекрасно понимала Сашу. Он говорил очень разумные вещи. Он говорил, что сейчас я спущусь по их веревке и дальше потихоньку дойду до третьего лагеря. Он говорил, что не тянет ведь мотор, хватит себя мучить, надо признать очевидные вещи. В конце концов, он напоминал, что я сама вожу людей и должна хоть капельку соображать. Все было, в общем-то, правильно, но не совсем про меня.

Я пыталась убедить, что ситуация под контролем, и они спокойно могут идти вперед. Но в данной ситуации это звучало скорее, как “дайте мне умереть спокойно…”. Получался диалог слепого с глухим. Ситуация зашла в тупик. Я чувствовала себя безумно виноватой, но поворачивать назад не собиралась. Саша, наверное, проклинал тот час, когда связался со мной. Наконец он не выдержал, со словами “да что с ней говорить”, встегнул меня в связку. Мы прошли минут пять. Но все это было совсем не правильно. Поэтому я остановилась и сказала, что никуда с ними не пойду. Что с одной стороны, я им только мешаю. С другой, я себя прекрасно контролирую, и все будет в порядке. Масса мыслей отразилось на Сашином лице. И все они были несомненно нецензурные. Наконец он напомнил мне про то, что у меня есть дочка, и что мне надо думать о ней (вечный аргумент). И они пошли вперед. А я осталась.

Осталась с очень неприятным ощущением. Так бывает, когда хороших людей подводишь. Вот такой вот урок получился. Либо ты одна, тогда и делаешь, что хочешь. Либо если присоединяешься к кому-то, и тогда правила игры становятся совсем другими.

Посидела я, отдохнула, попила чаю и почувствовала себя значительно лучше. Видимо моральные мучения совершенно затмили физические.

Подъем к вершине

Ну, вот я опять осталась одна. Все бы ничего, если бы не ужасный ветер. Темп моего движения наоборот все снижался и снижался. Вернее, все чаще я сидела, пережидая порывы, которые не давали сделать ни шагу вперед. Несмотря на более чем низкий темп никакие толпы меня не нагнали. Видимо все повернули назад. Только одинокий парень обогнал меня. Он уже и раньше был на Хане. Шел такой весь из себя бодрый, и ни почем ему были ветер и холод. Еще два человека встретились мне. Они шли вниз. Сказали, что не поднялись, так как очень холодно и сильный ветер. Спросили, куда иду я (я в это время сидела) – вверх или вниз.

- Не знаю, - честно ответила я, потому что уже сомневалась в успехе мероприятия.

Очень не легко принимать решение идти вниз. И пусть до вершины было еще метров 500 по высоте. И пусть медленно, и все безнадежно. Но все равно. В тот момент как никогда я понимала людей, которые, не смотря ни на что, продолжали восхождение и оставались на горе навсегда. Потому что всегда кажется, что именно с тобой ничего не случится. Но, наверное, даже такие люди как я имеют тенденцию умнеть под воздействием обстоятельств. А может, сыграло роль обещание, данное Саше и весь наш дурацкий разговор. Я повернула назад. И хотя уже было все равно, и захлестывала обида, расслабляться было никак нельзя. По крайней мере, до палатки. Очень аккуратно, встегнув в перила скользящий карабин, я слезала по скалам. Я даже не заметила, как много прошла. Казалось, что перила никогда не кончатся. Снова шла по перемычке, борясь с ветром. Ледоруб неприятно холодил руки. А еще у меня начался кашель. Только этого не хватало.

С ощущением побитой собаки доползла до палатки. В лагере царило оживление. Кто-то пришел снизу, кто-то ушел. Хотела спросить про лавину, но передумала и легла спать.

Вернее, сном это нельзя было назвать, так дрема какая-то. Всяческие малоприятные мысли не давали покоя. Сквозь дрему я услышала, как кто-то говорит:

- А вы слышали о сегодняшней трагедии. Сошла лавина. Много людей погибло. Есть раненные.

И снова мучительное: “Где Олег?”

Наверное, потом я все-таки заснула, потому что слышала, как будто кто-то говорил про то, что погиб кто-то из Москвы, упоминали альпклуб МГУ. А этого уж совсем не могло быть. Сон смешался с явью. Надо было просто выйти из палатки и расспросить людей. Но я не могла этого сделать. Я очень боялась. Понимала, что все уже произошло и рано или поздно придется узнать правду, но лучше поздно. Иногда мне удавалось убедить себя, что, скорее всего, с Олегом все в порядке. Надо всего лишь поговорить с людьми и узнать, что он никуда не пошел или сидит уже в базовом лагере и плюшками балуется. Но страх был сильнее. И я сидела в палатке.

Так началась самая ужасная ночь в моей жизни. Стоило мне только лечь, я начинала задыхаться от кашля. Сидя было легче, но спать сидя я не умею. К середине ночи я съела все, что у меня было для горла и от кашля. Оставалось еще немного чая, но его я берегла на крайний случай. К тому же еще начали болеть и мерзнуть пальцы на руках. Так я и сидела: скорчившись посреди палатки, нежно прижимая к груди больные руки, одетые в пуховые рукавицы. В груди все хрипело и булькало. И эти ужасные мысли. Если бы можно было ни о чем не думать, все бы было гораздо легче. Я сидела и думала о том, как объяснить все, что с нами произошло. Если Олег пропал, что я скажу его родителям? Что я скажу дочке? Как можно объяснить, когда от человека ничего не остается? И так до бесконечности. К утру дошла до того, что начала думать, как объяснить Гене, где его ботинки, спальный мешок и прочие вещи, которые он дал Олегу.

Наконец часы показали пять, и, допив остатки чая, я начала собирать рюкзак.

Всю ночь шел снег. Поэтому дойти до пещеры черноголовки оказалось делом нелегким. Хотя в моем-то состоянии… Любое движение, самый маленький шажок – все вызывало немерянную одышку, новые ужасные приступы кашля.

Вход в пещеру был почти занесен. Пришлось встать на четвереньки. Так я и вползла в пещеру, хрипя и задыхаясь с совершенно безумным видом. Народ, похоже, если и не испугался, то уж точно насторожился.

- Ты дыши, дыши, - говорили мне.

Дышать получалось плохо. Горло сдавил спазм. Наконец, собрав все силы, я смогла прохрипеть:

-Пить.

Мне дали чаю, потом еще, потом опять. Наконец я напилась и смогла как-то поддерживать беседу. Выяснилось, что до вершины ребята не дошли. Про лавину знают.

- А где твои шерпы? – спросили они.

- Олег пропал. Сказали, что его нигде нет.

Они промолчали. Я тоже.

Ребята медленно собирались. А я рвалась вниз. Хотя внешне это никак не проявлялось. Да и как это могло проявиться, если я пошатываясь еле стояла на ногах. Каждый шаг вниз давался с неимоверным трудом. О том, что иногда люди ходят еще и вверх, я старалась не думать.

- Надо как можно скорее скинуть высоту, - думала я. Призрак отека легких во всю витал надо мной. Дышать становилось все тяжелее. А еще я думала, что дойду до второго лагеря и увижу там Олега. И все будет хорошо.

Ребята не торопились. Одна, без следов, помня о моем предыдущем спуске во второй лагерь, я бы и в более здоровом состоянии не рискнула бы идти. Двое каких-то мужиков прошли вниз. Но за те десять минут пока я решала, ждать ребят или идти за мужиками, они скрылись, а следы их полностью замело. Наконец мы пошли.

- Только дойти. Самой. Интересно, а если я упаду, вот прямо сейчас упаду, меня понесут вниз? Или покатят?

Шаг. Остановка. Отдых. Через некоторое время я могла пройти уже несколько шагов, не останавливаясь.

Вот и второй лагерь. Совершенно безлюдный. Похоже, что все либо ушли вниз, либо наверх. Или мне это просто показалось. Скинула рюкзак. Подошла к палатке. Одинокая горелка навинченная на баллон стояла посредине. Продуктов у Олега не оставалось. Газ он оставил мне. Почему он тогда не дошел до базового лагеря?

- Тебе обязательно надо спускаться вниз, - сказали ребята и ушли.

- Мне обязательно надо вниз, - тупо повторяла я.

В прочем скинутой высоты уже было достаточно для того, чтобы перестать медленно умирать. Дышать стало гораздо легче. Только вот рука совсем разболелась. Поморозила я ее вчера как-то. Сняла перчатку и обнаружила, что мизинец раздулся и стал вдвое больше, указательный палец тоже увеличился в размерах.

Я пошла.

- Даже если Олег попал в лавину, ведь не может же быть, что ничего не осталось. Рюкзак или еще что-то там. Должно же что-то быть.

Спасало в тот момент мою психику, видимо, только то, что мне было очень плохо. Я видела перед собой только одну цель – дойти до базового лагеря. Поэтому мысли об Олеге проходили как сквозь какую-то вату и не убивали наповал.

Подойдя к началу “бутылки”, я поняла, что тут мог пропасть не только один человек, а сколько угодно. Словно гигантский бульдозер поработал в этих местах. Рельеф было просто не узнать. Ни одной трещины не осталось. Но все равно я упорно вглядывалась в свежие нагромождения льда и снега. А вдруг что-нибудь найду. Кто бы мне сказал раньше, что буду я ходить по горе и рассуждать:

- Так, вот носочек торчит из снега – не наш носочек, маленький. Так, рюкзак валяется – не наш рюкзак. Этот черный, а наш синий.

Не поленилась, поближе подошла рюкзак рассмотреть. Потом села. Сняла кошки, так как снег раскис и мешал идти. Надо сказать, что дело все происходило часов в одиннадцать утра. И ни камешка, ни льдинки – ничего не падало с Чапаева. А люди на рассвете шли и вот так.

Не торопилась я идти вниз. Чем меньше оставалось до первого лагеря, тем страшнее становилось придти и увидеть там нашу палатку.

Но рано или поздно все заканчивается. Я подошла к первому лагерю, а на встречу мне шел Олег.

И тут я заревела. Стояла и ревела. Потому что все так сразу…

Потому что поворачивать назад, когда идешь к цели столько дней – очень обидно. Потому что помороженные пальцы – это очень больно. Потому что перспектива загнуться от отека легких – это очень страшно. И совсем уж ужасно терять близких людей. Даже если потом их находишь. И потому что на фиг такой альпинизм вообще.

Эпилог

Круто, ты попал на ТиВи…

Олег в первом лагере

В базовом лагере первое, что мы увидели – огромную толпу журналистов. Попав в совершенно не знакомую им реальность, они жаждали сенсаций и горы трупов. Собственно, про кучу погибших людей, десятках заблокированных в базовом лагере (?!) они уже успели растрезвонить и теперь маялись в поисках новых сюжетов.

Пока мы шли от первого лагеря вниз, а шли мы, надо сказать, больше пяти часов. Я совершенно не могла идти. Еле переставляла ноги, задыхалась. Мы останавливались и кипятили чай. Иногда Олег по очереди перетаскивал то свой, то мой рюкзак. Так вот, пока мы шли, Олег рассказал все, что произошло. Рассказал истории чудесного спасения людей, которые теперь они наверняка будут детям своим рассказывать. Вернее, не спасения, а не попадания в задницу по разным причинам. Наши друзья Макс с Ильей проснулись и никуда не пошли, потому что Максу просто не захотелось. Эстонцы вышли на полчаса позже и поэтому остались живы. У них один мужик кастрюлю с кипятком перевернул. Пришлось заново ставить. Да и сам Олег просто проспал.

Рассказал еще забавную историю. Как только в базовом лагере стало известно про ледовый обвал, друг мой Саша Новак надел парадную майку с пиком Ленина (наш прошлогодний сувенир) и прибежал в первый лагерь меня спасать с криками:

- Где Ольга? Она должна была сегодня спускаться!

Олег сказал, что я наверху, и он успокоенный пошел обратно. Вот такой персональный спасатель.

А в нашем лагере не умолкал спутниковый телефон, и журналисты бродили в ожидании вертолета и в поиске новых сюжетов.

А потом позвонили в лагерь с работы Макса из Новосибирска и сказали, что по телевизору передали, что он погиб. Журналисты фамилию перепутали. И все бросились звонить своим родным, потому что кто там знает, что еще наговорили в этом телевизоре.

Потом прилетел спасательский вертолет, и из него вышел Боря Лаптев, и стало понятно, что теперь-то все будет хорошо. Насколько это возможно. Потому что Боря – настоящий спасатель.

В лагере Валиева, куда мы зашли через несколько дней, уточнить про наш вертолет, нам очень обрадовались и сказали, что уже похоронили нас. И очень рады, что мы неожиданно живы. Странно, они ведь каждый день со Славиным лагерем связывались…

Наконец, настал день отлета. В непогоду, несмотря ни на что, прилетел вертолет. Лететь на нем было очень страшно, но мы благополучно приземлились в Каркаре, и довольный Валиев кричал по рации:

-Я один рейс выдернул, больше сегодня не будет.

И тоже удивленно сказал, глядя на нас:

- А вам-то как удалось выжить?

Мы вернулись домой. Зажили пальцы, и прошел кашель. Я больше не хотела в горы. Честно-честно. Целую неделю. В общем, жизнь пошла своим чередом.

Только иногда мне кажется, что все это сон. Что вот сейчас я проснусь в третьем лагере, и мне надо будет опять идти вниз. И опять становится очень страшно