Автор: Александр Зарчиков, г. Южно-Сахалинск

Восхождение на Петьку Тянь-Шанского

Идея нашей экспедиции родилась в прошлой моей поездке в Туюк-Су. Давнишняя мечта сходить на семитысячник, подтолкнула к разговору об этом с Константином Ляпуновым – работником фирмы “Азия-Туризм”. Было предложение поработать за гору. Дома меня поддержал друг Лёня, и мы начали теоретически, насколько это было возможно в круговерти других занятий готовиться к Хан-Тенгри. Перед отъездом, к нам прибился отчаянный парень Сашка Булушев, по прозвищу Бублик и нас стало трое.

В дороге с нами приключилось интересное приключение, когда в Чите, в поисках карты Кодара (для следующего планирующегося похода), я, отстал от поезда, и автостопом догонял пацанов, которые, громко ругаясь, пёрли мой баул, набитый палатками, ботинками и карабинами. Но это уже другая история, содержание которой могло бы стать небезынтересной, для отдельной категории граждан.

По приезду в Алматы, мы обнаружили, что не обнаружили в фирме Азия туризм нашего друга Константина, который накануне имел несчастье уволиться, и заодно пропереть все наши договоренности. Договариваться пришлось заново с коммерческим директором фирмы Александром Коченко.

В фирме “Азия-Туризм”, по прибытии нам сделали регистрацию, стоимость которой оказалась 780 тенге (курс примерно 4,85 тенге=1 руб.). Для клиентов цена этой операции в несколько раз больше. Накануне отъезда состоялось собрание. На собрании были обсуждены все работники лагерей, а потом за глаза, обсудили каждого в отдельности. Мы с Леней и Бубликом обговорили условия, на которых предполагалась наша работа в базлагах. Бублик работает на леднике, за бабки. Зарплата, как известно в Алмате не велика, но и на этом спасибо. Мы с Леней должны отработать 25 дней, прежде чем идти на гору, если сможем сходить на гору в процессе работы, пожалуйста, никто, не против. Если не сможем, по окончании срока, у нас неделя на восхождение.

Итак, на спасательной газели, шестого июля, выезжаем в “зеленый” базовый лагерь Акколь. К вечеру, газель пыхча, урча и выпуская страшные клубы пара из радиатора, доставила нас на место, на высоту 2500 метров в ущелье Акколь. Лагерь состоял из гостиницы, бани, сортиров, вертолетной площадки с керосином, бассейна и столовой – ангара.

Шестое июля – День Рождения президента Назарбаева, что косвенно отразилось на нашей не совсем приятной но достаточно веселой ночевке. Дело – суть в том, что генерал, командир САВО (ЦСКА Казахстана, сотрудничающая с “Азия Туризм”), где-то бухал, вследствие чего САВОйский УРАЛ, с нашими шмотками и остальным грузом надолго задержался. Но мерзнуть не пришлось, – согревались водкой “Парламент”, горланили куплеты.

Следующие два дня устанавливали кэмпинги и выполняли остальной неквалифицированный труд по лагерю. Потом, пока не прилетел геликоптер, бездельничали. В это время, мы уже должны были быть на леднике, но, по разного рода причинам, вертолет, который Азия Туризм арендовала у киргизов, упорно не хотел к нам лететь.

Бублик, однако, не горел особо желанием, покидать столь дивную красоту, его окружавшую. Ущелье Акколь просто райское место, для человека, задавленного городской суетой. Вокруг зеленые сопки, речка с кристально чистой водой, халявная еда, и целый гарем обслуживающего персонала из столовой-ангара. У женщин Бублик пользовался особенной, какой-то космической популярностью. Младшенькая дочь шеф-повара Хасана Асиля, души в нём не чаяла, отчего однажды поутру нацедила возлюбленному полны боты студеной горной водицы. Странная, однака, эта штука ЛЮБОВЬ!

Лёня по вечерам собирал толпы слушателей, исполняя гротескную (Сань, ты знаешь, что это слово значит?) композицию Лаэртского про муравья, пользующуюся у работников и работниц базовых лагерей особенной популярностью. Песня стала хитом сезона Хан-Тенгри 2002.

Ближе к 10 му понаехало клиентов во главе с переводчицей Кристиной, с клиентами пожаловали и монстры альпинизма Серега Самойлов, и Саша Крынин по прозвищу Глыба.

А 12-го прилетела вертушка и в двадцать минут мы оказались на леднике Северный Иныльчек, у подножья горы Хан-Тенгри, на высоте 4200 метров. Круто! Шапки падают, глаза вываливаются из орбит и крышняк слегка покачивает, особенно после резких движений. Начинаем монтаж базлага. Хватаем ломы, лопаты, работа закипела. Ровняем морену, устанавливаем кемпинги, отмечаем начало сезона… За прошедший год рельеф лагеря заметно изменился. Палатки словно грибы – на ледяных ножках торчат в разные стороны. Гвоздь программы баня – скособоченная на тоненькой ножке на обрывистом берегу реки и готовая вот, вот рухнуть в ледниковый поток.

На следующий день работа по обустройству лагеря продолжилась, однако меня срубила стихия, и целый день, лежа в палатке, я размышлял о смысле жизни – насколько правильно все происходит, а может быть и ни к чему всё это, и детей, вот, не нажил, ГОСПОДИ…

В этот день в лагере появились двое ненормальных. Американец по имени Заг, и толмач (переводчик) по прозвищу Граф Своров. После отлета вертушки, бедняга Граф огляделся, произнес что-то вроде …..!!!! А потом спросил: “Как здесь жить, у меня же нет теплых вещей!”

К вечеру в столовой открылось совещание, на котором велся интенсивный диалог на русско-англо-немецко-ручном диалекте. В разговорах, Граф Своров морща лоб и пытливо заглядывая в глаза американцу Загу, вскоре не выдерживал, и, хлопая янки по плечу, выкладывал: “Ни фига братан, я не въеду, чё ты базаришь!” После долгих разговоров, и совещаний со специалистом альпинизма из другого лагеря Юрием Моисеевым, порешили завтрашний выход Лёни и Зака в первый лагерь. Когда я узнал об этом, здоровье мое резко пошло на поправку, и на следующий день, втроем, мы карабкались по склону горы в первый лагерь. Первый лагерь находится на высоте 4600 метров. Подъем происходит по некрутому снежному склону. При выходе на ребро висят две перильные веревки. Подъем по ребру до лагеря частично провешен перилами.

В лагере несколько палаток альпинистов из соседнего базлага, фирмы “Мал Хан-Тенгри” Казбека Валиева. Пока отдыхаем, мимо нас уходят на штурм австралиец с гидом. Наши ребята с двумя швейцарцами после ночевки собираются прогуляться выше, и вниз. Мы следуем за ними. Идется легко, без особых усилий. Заг работает впереди, без страховки, вызывая наше удивление. Мы с Леней идем на скользящих, подъем не крутой. Примерно на 5000 поворачиваем вниз. Увеличили личные рекорды высоты на 500 метров, с чем друг друга и поздравляем. Ура! Заг, однако, не из нашей компании, он уже бывал на некоторых Патагонских и еще каких то шеститысячниках. На спуске встретили бригаду макаронников, с коими, пробовали заговорить по английски, но разговор не клеился. Зато, когда нас догнал Зак, и они заговорили на испанском, мы с Лёней почувствовали себя даунами, и с тех пор я полюбил испанский и даже выучил два слова, но сейчас уже забыл. Спускаясь еще ниже, мы познакомились с опытным альпинистом Олегом из “Мал Хан-Тенгри”, у которого мы выведали кучу ценной информации по технологии акклиматизации, а так же получили много других бесценных советов. Оказалось, что для успешного восхождения необходимо переночевать последовательно в каждом лагере, после чего спускаться в базлаг и отдыхать. А перед штурмом необходимо отдохнуть 4 или 5 дней, и только после этого, налегке, и не спеша, экономно расходуя силы идти на штурм вершины.

Следующий наш выход через день – ночевка в лагере первом и спуск. Мой День Рождения. Спускаемся, нас приветствуют, обнимают, целуют, поют хэппи берздый, наливают…

Вот уже несколько дней ждем вертолета. Скоро наверно прилетит много новых клиентов, начальник лагеря и работа для нас. Но, по разного рода причинам, с вертолетом снова труба. То погоды нет, то нет разрешения от пограничников или федералов, то вдруг выясняется, что вертолет нарушает какие-то правила воздушного движения в районе Хана, и снова запрет на полеты. Нам с Лёней вообще-то хорошо - нет вертолета, нет работы, можно идти на гору. Снова отпрашиваемся у Татьяны, фактического начальника лагеря, и уходим на ночевку во второй лагерь. Заг ушел во второй на день раньше, поэтому у нас есть место для ночевки. У Зага в палатке хватает места на троих. В один день залазим на высоту второго лагеря 5600 метров. Выкладываемся здорово. Башка болит, страшная усталость и совсем не хочется есть. Лёня падает в палатку к Загу и “умирает”, я падаю в свободную буржуйскую палатку, инстинктивно ужинаю. Заг ночует во втором вторую ночь. Сегодня он поднимался на плечо Чапаева, на высоту 6100, а завтра планирует спускаться на отдых. У нас такая же программа, но на день позже. Каким-то образом получилось, что плечо Чапаева мы окрестили Петькой (со слов Барнаульцев), а небольшой пупырь перед узким перешейком между вторым лагерем и Петькой обозвали – Анкой. Завтра на Петьку!

Утром жители второго кэмпа разбегаются кто вверх, кто вниз, лагерь пустеет. После продолжительных, ленивых сборов выходим наверх. Работаем очень медленно – трудно дышать, очень быстро устаем. Заг, уходя вниз, кричит нам: “Квикли, квикли!”. Мысленно посылаю его подальше. На подъем уходит около семи часов, это при перепаде высоты 500 метров! На верху погода испортилась, и на плече сидим в молочном облаке. Чувство, что где-то рядом сейчас заиграет Битлз, не покидает наши изможденные тела. Отойти в сторонку – отбить телеграмму стоит огромных усилий.

Спуск, к удивлению, проходит легко и просто. Ночуем в американской палатке, и поутру спускаемся в базлаг. По обыкновению после спуска, у подножия горы переодеваемся, осталось пересечь ледник и мы в базовом лагере. Попробовали ледниковой водицы – вкуснота! Я сижу на бауле и жду, пока Лёня пакует свой. Вдруг щелчок. Наблюдаю, как со склона напротив срывается карниз и, набирая скорость, несется вниз, увеличиваясь в размерах.

- Лавина, - говорю Лёне, смотри какая красивая!
- Брутальная! - заценивает он
- Смотри-ка, она сюда прёт!
- Однако тикать надо!
- Да не надо, не дойдет!? – с сомнением отвечаю.
-Бежим блин, а то накроет, - кричит Лёня, и, бросая фирменный рюкзак фирмы “Campus”, купленный в магазине “Евроспорт”, несется сломя голову по морене.
- Да, действительно, - бормочу, и несусь вслед за ним.

Пробежать успеваем около 100 метров. За нами следом, закрывая собой, свет божий несется огромная снежная стена. Помню как в последний момент подумалось, что не может так нелепо закончиться жизненный путь, а с другой стороны - щас накроет и все, и никто не спросит, и никто не узнает… В последний момент падаем и прикрыв головы руками ждем. Смеркалось. Облако снежной пыли проносится над нами, изрядно присыпав мокрым снегом. Жизнь прекрасна!

Возвращаемся в лагерь, нас приветствуют как вернувшихся с того света. Слов не хватает передать последние переживания. Оказывается, нас наблюдали из лагеря и даже сняли на видео наше бегство от лавины. Хо-хо! Теперь-то мы суперзвезды!

Согласно технологии акклиматизации, теперь мы должны просидеть в базлаге четыре или пять дней, причем много есть и спать. Однако, на второй день отдыха, я поперся во второй лагерь делать заброску нашим польским друзьям. Конечно не за спасибо. Ребята попались классные, ветераны польского альпинизма. Участники восхождений на К2, аж еще в начале семидесятых. Однако возраст не мешал парням спаивать друг друга и всех окружающих. Сегодня Праздник - на вершину забрались наши клиенты, русские парни из Сургута, они были первые в этом сезоне! По этому случаю тост…

Заброска произошла великолепно. Утром вышел из лагеря, к обеду был во втором, и к ужину спустился на кухню. Солнце в этот день жарило невыносимо. На склоне с первого лагеря натуральная каша. По привычке снял кошки для ускорения спуска. Оказалось зря. Короткий участок льда чуть не отправил меня в полет, хорошо в последний момент успел зарубиться. Дальше пытаюсь спускаться на заднице, поскольку шагая., проваливаюсь по колено. Стоит скатиться несколько метров, образовывается локальная лавинка, и лениво переползая через кривые сугробы, ползет вниз. В начале подъема вырисовывается точка, медленно увеличиваясь, приближается. Я потихоньку спускаюсь разными способами. Вдруг точка начинает махать руками – видимо опасаясь сорванных мною лавин. Но не могу же я стоять на месте, и продолжаю движение вниз. Точка превращается в мелкого Зага и радостно машет мне руками, выкрикивая по-нерусски приветствия и ругательства одновременно. Вот со склона поехали лавины и покрупнее. Заг переходит на русские ругательства, часто дополняя их фразами “ёпрст” и “ступеньки”, шибче машет руками, указывая на сходящие лавины, а потом разворачивается и крупными скачками несется вниз. Оглядываюсь – совсем недалеко прёт лавина. Хоть она небольшая, но страшно. Чувствую ее тяжесть и опасность - такая если накроет, костей не соберешь. Сигаю вслед за Загом. Через несколько минут стоим внизу, пытаемся обсудить ситуацию, потом возвращаемся в лагерь.

Через день собираюсь на штурм. Леня присоединяется. Позже присоединяется и Зак. Выходим вечером в первый лагерь. Нагрузились по полной программе продукты, палатка и пр. На перилах очередь – народу прется, хоть отстреливай! Черт знает что! Понаехало со всего мира! В первом кэмпе некуда поставить палатку. Место нашли. Перед сном еще долго общались с народом. Утром обваливается еще один карниз со стены напротив. Успеваю сфотографировать сходящую по кулуару огромную лавину. Подъем во второй лагерь очень медленный, идем первыми по свежим сугробам, после выпавшего снегопада. Тяжело. На 5000 встречаем поляков Лелека и Болека (в миру Юрек и Марек). Старики спускаются, не покорив вершину. В непогоде не нашли второй лагерь, не нашли заброску и ночевали на 5200, хорошо была с собой палатка и спальники. Теперь уже, у них не остается времени на штурм. Заброску поляки отдают нам. Поднимаемся во второй – лагеря нет. Весь лагерь представляет собой копающийся в сугробе Заг. Единственным напоминанием о людях это верхушка палатки японца, саму палатку сплющило массой снежного сугроба, и теперь она плоская, как бумажка. Откапываем несколько палаток, находим польскую заброску. Ура, здесь много вкусного и полезного, некоторые вещи решаем вернуть Лёлеку и Болеку. Я раздеваюсь и рассматриваю свои ноги. Большой палец правой ноги выглядит нездорого, консультируюсь с ребятами. Отморожение третьей степени. По рекомендациям засовываю палец в шерстяной носок, теплый спальник, отогреваю. Поутру происходит дележ продуктов мы с Загом чуть не подрались – я хотел побольше нахапать в третий лагерь, а Заг кричал, что груз меня убьет и выбрасывал столь любимую сгущенку и свежие овощи. Послав его подальше сгребаю себе овощи и сгущенку.

На следующий день отправляемся в третий лагерь. Идем очень тяжело. Заг с Лёней уходят вперед, я потихоньку отстаю. Мимо пробегает группа иранцев, и упирается в наших. Через несколько часов, всю вереницу теряю из виду. Стараюсь не торопиться, идти не напрягаясь, сложно. Скорость падает. Делаю несколько шагов потом отдыхаю, воздуха явно не хватает. Наконец поднимаюсь на плечо Чапаева. Со мной поднимается поляк Богуш – руководитель другой польской экспедиции. Богуш оставляет заброску на куполе и уходит вниз. Мне предстоит спуститься на 5800, на перемычку, где расположен третий лагерь. На спуске открывается вид на перемычку. Огромное, снежное поле, переходящее в южный склон. Посередине поле разрезает бергшрунд. Вижу какие-то точки, карабкающиеся на крутом склоне перемычки. Наверно это Лёня с Загом - иранцы ушли вниз.

После спуска на перемычку, еще часа два блуждал по ней в пути к пещерам, где остановились мои друзья. Пещеры оказались киргизскими, т. е. выкопаны киргизскими альпинистами, приходящими сюда с юга. С юга ходить опасно, поскольку существует реальная опасность срыва нависающих над маршрутом карнизов и серпов. Пещеры вырыты неудачно, прямо над ними возвышаются огромные сераки, если они вздумают обвалиться, нам хана. В пещере место на двоих выемка для кухни и проход. Заг любезно предлагает спать в проходе, тем самым, спасая меня от сквозняков – с моим тухлым спальником, на полу особо не расслабишься. Условие американца – я должен сходить пипи, перед сном, чтобы не беспокоить его ночью. Пытаемся ужинать, но с трудом. В меня лезет только чай и сгущенка. Завтра никуда не хочется идти. Однако Заг настроен решительно. Укладываемся спать. Натягиваю на спальник все, что можно – использую все шмотки, которые имею. Получился мутант – снизу одетый в штормовку, сверху в пуховку. Лёне такие приготовления не нужны. У него замечательный спальник, фирмы “Campus”, купленный в магазине “Евроспорт”. Не страшны холода и влажность, свойственные пещере.

В сумерках в лагерь спускается Денис Мить. Он сегодня поднялся с первого лагеря. Во парень дает! Однако, настроение у Дена не праздничное, его колбасит не меньше чем нас. Ден заваливается в соседнюю нору, завалив рюкзаком вход, засыпает. Ночь оказалась не настолько страшной, насколько представлялось. Однако спать в полном смысле, никак не удаётся, можно лишь дремать и ловить ночные глюки. Утром Заг вышел на штурм, а мы с Лёней и Денисом гоняем чаи. Ребята решают уходить вниз. У меня в груди теплится надежда, что завтрашний день принесет удачу, и возможно появятся силы. Но опытный Денис разбивает предположения, рисуя истинную картину: если я пойду на гору, палец мой окончательно отмерзнет, и возможно с ним придется расстаться, это первое. Второе это то, что сидение на такой высоте, уже не прибавляет сил, и если чувствуешь, что вершина не по плечу, значит, нет смысла рыпаться. И третье - одному опасно.

Выдвигаемся вниз. Прежде чем уйти на спуск, снова нужно подняться на плечо Чапаева, а в лагере преодолеть серьезный крутой ледовый участок в 20 метров с бергшрундом, на котором нет веревок.

На куполе встречаем море народу. Олег со своими американцами, испанцы, поляки, чехи… Делаем памятные снимки с русской символикой. Что ни говори, это наша вершина, пускай небольшая!

На спуске вдруг сильно заболел палец. Заметно отстаю и прихожу в лагерь на час позже. Меня встречают пацаны, среди них доктор, он недавно прилетел на практику. Какая радость в глазах – сразу появился пациент.

Лечение – глотаю трентал, мажу палец всякой дрянью. Мучение – пить нельзя, плясать тоже.

По старой русской традиции, три раза отмечали наш отъезд. Последний раз, для экзотики пришлось залазить в баню. Как там оказалось шестнадцать человек, до сих пор не понимаю. Но напиться угораздило всех. Лишь только огорченный отъездом Бублик отказался от выпивки, но исправно держал связь с нами на УКВ, иногда оказывая дружеские услуги по снабжению. Проводы вышли на славу.

Слава досталась швейцарцам с нашими гидами, взошедшими на вершину 27 августа. Взошел с ними и наш американский Заг. Заг взобрался со второй попытки, на следующий день, после того, как мы ушли вниз. После восхождения, бедняга так торопился успеть на вертушку, что спускался ночью и пришел в лагерь к утру, к назначенному времени отлета, однако, в этот день погоды не было, и вертолета тоже. Бедный Заг потерял человеческий облик, трясся, и не корчил гримасы. Но стоило хлопнуть рюмку, другую и американец пришел в себя – хамит, смеется, просит пива.

А на следующий день мы с Лёней отбываем домой. Бублик остается до конца смены. Палец мой заживает потихоньку, а Лёня уже начал готовиться к новому восхождению на Хан в следующий раз. Пожелаем ему удачи!