Школьный туристский поход в районе горы Фишт, Западный Кавказ / Очерки, дневники

Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Автор: Борис Докукин, г. Краснодар

ПОЕЗДКА В ЛАГОНАКИ

Район г. Фишт, Западный Кавказ

Я всегда мечтал увидеть исполинские горы в белых папахах вечных снегов, погулять по альпийским лугам, пожить один на один с природой. Но я мало верил в то, что когда-нибудь эта мечта исполнится…

…Закончив учебу в седьмом классе на все пятерки, я начал отрабатывать пять дней трудовой практики, а, отработав последний день, зашел к маме в кабинет, но ее там не оказалось. Я застал ее у секретаря. Мама разговаривала с учителем по английскому языку, которая одновременно организует туристические походы. Учитель (Куприянова Светлана Петровна) предлагала маме несколько маршрутов: в Лагонаки, в лагерь “Межгорье” к Горячему Ключу, в лагерь “Романтика” и в Домбай. Услышав про эти маршруты, я спросил у учителя: “А где из названных вами маршрутов можно походить по снегам, ощутить величие природы, и по-настоящему насладиться жизнью?”. Та ответила, что все это есть в Лагонаки. Тут же подоспела Лида, отработав очередной день практики. Услышав про Лагонаки, у нее тоже загорелись глаза, и она тоже захотела куда-нибудь поехать, хотя бы со мной. Но Светлана Петровна сказала, что меня скорее всего она возьмет, а Лиду – нет, т. к. она не вынесет тяжести рюкзака (~15 кг.), долгих и очень трудных переходов. Для Лиды она посоветовала поездку в кемпинг “Межгорье”. Лида не стала спорить и сразу сказала, что поехала бы туда, и еще сказала мне, чтобы я лучше не ехал в Лагонаки, мол, сил не хватит. Но я ее не послушал, и правильно сделал…

…Все уже решено: я еду в Лагонаки, а Лида – в Межгорье. Светлана Петровна дала мне ботинки, (“вибрамы”), которые нужно было взять в поход. Вся путевка стоила девятьсот рублей, но мама заплатила только триста, т. к. остальные деньги доплачивает государство. Рюкзак нужен был специальный: не такой, как школьный ранец, а длинный и круглый. Такой рюкзак мне дала знакомая нашей соседки, которая тоже ходит в походы.

До отъезда я сам сгонял на недельку в Новороссийск, но Алик не приехал туда, (хотя, как всегда, обещал!), и я скучал. К счастью, знакомая бабушки Лиды брала меня с собой на косу - купаться.

Я приехал из Новороссийска, а на следующий день должен был уже отправляться в поход. Мама вечером заботливо уложила мне рюкзак, мы подогнали лямки, пояс, и все было готово к походу.

Утром 3 июля 2000 года мы, (я, мама и папа), вышли из дому и направились к трамваю. Но трамвая долго не было, а ехать надо было аж к Драмтеатру. Наконец пришла набитая “пятерка”, и мы еле-еле втиснулись в нее, но все-таки доехали до театра. На площади перед театром увидели четыре группы - человек по двадцать пять. Увидев группу со специальными рюкзаками и спальными мешками, мы подошли к ним. Светланы Петровны еще не было, зато уже была преподаватель английского языка и в то же время второй руководитель нашей группы – Котельникова Людмила Николаевна. Автобуса еще не было. Папа сфотографировал нашу группу и унесся на работу. Мама осталась со мной, чтобы посадить на автобус и проводить “по всем правилам”. Через полчаса приехала Светлана Петровна. Автобуса все еще не было. Прошел час. Тогда она пошла куда-то, чтобы позвонить в авто-организацию. Пока она ходила, приехал “Львовский”. Мы быстро погрузились в автобус, рюкзаки поставили в проход. И только тут-то мне нестерпимо захотелось никуда не ехать. Я вспомнил лагерь в Джубге в 1997 году, и как мы с Лидой там ничего не делали, только считали дни и минуты, когда уедем домой, и “проедали плешь” руководителям, чтобы они забрали нас домой.

Но все уже решено. Итак, я еду один (без родных) в глухие горы, за двести десять километров от дома, на десять дней. Однако уже ничего не поделаешь. Комок подкатил у меня к горлу, слезы навернулись на глаза. Но я весело махал маме рукой в окно, а она - мне. Автобус тронулся, и мы поехали по улицам родного города. Через сорок минут мы уже неслись по трассе - на Горячий Ключ. На развилке свернули к Белореченску, и я увидел недалеко, (но прямо в поле!), огромный завод, производящий соки и нектары “Вико”. Но вот и Белореченск остался позади. Мы ехали по широкой трассе, нас окружали невысокие горы. Впереди - указатель: “Майкоп”. Автобус проехал по главной улице столицы Республики Адыгеи и понесся по неширокой асфальтовой дороге в горы.

После того, как мы проехали по мосту над рекой Белой, начался “двенадцатипроцентный” (жаргон автомобилистов) подъем. Человек, идущий пешком, мог бы обогнать наш “танк”. Так мы ехали двадцать минут. Наконец дорога пошла ровно, и мы поехали быстрее. Затем опять начался подъем. Горы становились все выше и выше, скалы - все круче и круче. У меня захватило дыхание, когда в просветы между пятнадцатиметровыми пихтами я увидел… горы с ровными полосками снега! Вскоре горы скрылись за деревьями.

Через сорок минут мы въехали на территорию турбазы “Лагонаки”, о чем говорил указатель. Автобус остановился у трехэтажного кирпичного дома. Это и была турбаза. Мы спустили вниз очень тяжелые рюкзаки и поразились, как холодно. Шел пар изо рта, небо было затянуто серыми тучами. В Краснодаре было солнечно и жарко, - не то, что тут! К нашему руководителю подошла какая-то женщина. Она попросила нас оставить рюкзаки на улице и сказала нам, чтобы мы шли на медосмотр. Светлана Петровна пошла предъявлять документы, путевки и устраивать нас на турбазе.

Вот как прошел медосмотр: врач спросила, не болит ли у меня голова, есть ли синяки, ссадины. Я ответил, что ничего этого нет. Она что-то записала и я вышел из комнатки. Уладившая все свои дела Светлана Петровна сказала мне, что я буду жить в комнате с шестью мальчиками. Я поднялся к себе в комнату разложил вещички и, прежде всего, начал думать о родных и о доме. Честно признаться, я был очень не рад, что поехал.

После обеда в столовой (на первом этаже) нам выдали постельное белье. Я застелил постель и тут нас позвали в комнату к Светлане Петровне. Там собрались все ребята, и мы начали играть в такую игру: кто-то называет свое имя, а следующий должен назвать свое имя и имя предыдущих человек. Мне пришлось называть имена семнадцати человек! Но зато такая игра позволила нам ближе познакомиться друг с другом. Затем мы играли в другую игру и рассказывали, кто что любит. После этого Светлана Петровна объявила нам, что мы проведем на турбазе три дня, а затем пойдем по маршруту “Фиштинское кольцо”. Она добавила, что это - один из самых сложных маршрутов. Еще Петровна известила нас, что нам дали двух инструкторов – наших верных проводников, которые будут сопровождать нас и помогать нам во все семь дней похода. Вскоре нас позвали ужинать. Кормили нас отлично - давали и первое, и второе, и компот, да еще и добавку. В девять часов нам дали сонник (второй “мини-ужин”): он состоял из йогурта и печенья. Потом мы все дружно играли на площадке перед базой в волейбол. Свет вырабатывал генератор, работающий на дизельном топливе. Но тарахтелка выключалась в одиннадцать часов, так что до одиннадцати нужно было успеть сделать все свои дела и быть в номере, чтобы успеть достать свечу или фонарик.

Я наигрался в волейбол и лег спать лишь в половине двенадцатого, но уснул только в два часа, потому что ребята слишком громко разговаривали и “резались” в карты. Наконец уснули все. Утром проснулся я в восемь часов. Пошел в туалет, почистил зубы, умылся и вышел на улицу. День выдался отличный: было тепло и солнечно. Еще никто не встал, потому что было довольно рано. Я побрел по полянке и незаметно взобрался на горку, где тек ручей. Оттуда открывался великолепный вид на горы и на базу. Турбаза находится на высоте 1700 метров над уровнем моря. Я надеялся, что увижу снежные горы, но ничего, кроме леса, не увидел…

На каждом приюте есть радиостанция, по которой турбаза узнает, добралась ли группа до приюта. Для каждого отрезка пути есть свой отрезок времени, так называемое “контрольное время”, за которое туристы обязательно должны преодолеть расстояние от одного приюта до другого. Когда группа достигает приюта, то руководитель связывается с базой МЧС, находящейся в ста метрах от турбазы “Лагонаки”. Если же отряд не пришел в крайний срок, то с базы МЧС отправляется отряд по маршруту туристов – искать их.

...Напившись обжигающе ледяной воды из ручья и окончательно проснувшись, я вспомнил, что после завтрака мы должны идти на экскурсию в Большую Азишскую пещеру.

Позавтракав и взяв фотоаппараты, мы отправились на экскурсию в пещеру. Спустившись вниз (~ 4 км.) по автомобильной дороге, мы увидели знак, указывающий направление к Большой Азишской пещере. Пройдя еще чуть-чуть по дороге, мы увидели туалет, ларек, и в последнюю очередь небольшую веранду с крутыми ступеньками, уходящими далеко вниз. Взрослый билет стоил двадцать пять рублей, детский – пятнадцать. Но у нас посещение пещеры было оплачено в путевке. Подошла экскурсовод, и мы начали спускаться вниз - в темноту.

Большая Азишская пещера состоит из нескольких крупных залов и галереи нижнего этажа, где протекает подземная река. Мощные колонны сросшихся сталактитов и сталагмитов поддерживают тяжелые своды. Подземелье дышит прохладой, постоянная температура воздуха +4 +6^оС. До недавнего времени Большая Азишская пещера представляла собой печальный пример варварского отношения к природе. Только в первом ее зале посетителями было уничтожено более четырех тысяч сталактитов.

В настоящее время пещера, общая длина которой - шестьсот тридцать пять метров, оборудована как экскурсионный объект. Спустившись в нее, мы через двести двадцать метров оказались на тридцатиметровой глубине. Электрическое освещение создает таинственный полумрак, сталактиты и сталагмиты поражают своей волшебной красотой.

Экскурсовод показывала нам на сводах пещеры причудливых пещерных жителей: Илью Муромца, гномов, Бабу Ягу… Также мы узнали, что пещера благотворно влияет на самочувствие посетителей своей атмосферой: в ее воздухе погибают все микробы, занесенные с поверхности. Очень полезно бывать в пещере по часу в день. Еще нам объяснили, что в пещере теряется чувство пространства и времени.

Пройдя по всей пещере, мы пошли к подземной реке и набрали из нее в бутылки воды. Легенда гласит, что один глоток этой воды несет в себе молодость, два – любовь. Я выпил полбутылки, и у меня заболел живот, заледенели руки, ноги и уши. Я первый выскочил из пещеры и пошел отогревать конечности. Если бы я пробыл еще немного в этом “холодильнике”, то, честное слово, издох бы! Живот прошел. Я вылил воду в урну. Рядом стоял ларек с безделушками. Не долго думая, я отхватил кусок дерева с надписью “пещера Азишская. 2000 г.” за пятнадцать рублей. Дождавшись ребят и поделившись друг с другом своими впечатлениями, мы дернули на подъем к базе, чтобы не опоздать на обед. Солнце жгло беспощадно. Придя за полчаса до обеда, мы все, измученные жарой, упали на кровати, пока дежурные накрывали на стол. За обедом я сказал Светлане Петровне, что вчера мы не спали до двух часов ночи. Она сказала, что примет меры.

После обеда я собрал вещички и по распоряжению Петровны отправился в другую комнату. Там жили четыре взрослых девочки и мой друг. Мы здорово проводили время – резались в Кинга до одиннадцати, в двенадцать спали.

После обеда мы отправились на небольшую гору, откуда открывалась чудесная панорама на горы. Вот оттуда-то я увидел свою мечту – горы с длинными полосками снега. Я был поражен этой красотой. Но, к сожалению, быстро пришло время уходить. Мне было очень жаль покидать это дивное место: я хотел вдоволь насмотреться на снег.

После обеда мы играли в волейбол. Как и раньше, мячик дала инструктор. К ужину еле-еле двигали опухшими от бесконечных ударов руками. Играя в волейбол, я ни разу не переставал думать о родных, так как очень скучал!

На следующее утро я проснулся в семь и от нечего делать пробежал вокруг базы метров семьсот. Почистил зубы. Напился ледяной воды из ручья. Наконец настала пора завтракать. Я поразился – давали к первому и второму огурцы и помидоры! После завтрака мы опять должны были куда-то идти.

Покушав, мы собрались у входа в базу и отправились на экскурсию - в пещеру Озерную. Эта пещера находится чуть дальше того места, откуда мы обозревали горы и окрестности в предыдущий день. Дорога шла через сосново-пихтовый лес. Я втягивал в себя горный воздух, и поражался, как он отличается от городского смрада. Наконец тропинка пошла под уклон. Мы спустились на довольно ровную площадку. Впереди в пяти метрах зияла двухметровая дыра – вход в пещеру Озерную. Наш отряд разделился на две группы. Я не стал лезть вперед – решил посмотреть, и намотать на ус то, что скажет первая группа. Фонарь Maglite висел у меня на руке, и мне нипочем была темнота. Через двадцать минут из пещеры послышались голоса и возгласы, а еще через две минуты вышли ребята. Вся обувь у них были в грязи. Напялив на себя жилетик и курточку-ветровку (температура внутри +7^оС), наша группа вошла в пещеру. Под ногами зачавкала грязь. Пещера была дикой (не было освещения, лестниц). Как острые ножи, свисали сверху сталактиты. На пещере также отразилась рука человека – много сталактитов было обломано, но все же это был мизер по сравнению с количеством обломанных сталактитов в Большой Азишской пещере. Наша инструктор рассказала нам, что она сама лично несколько раз оставляла в пещере конфету, и когда приходила в следующий раз, то конфеты там не было. Я сказал ей: “А мало ходит туристов, поживиться всегда охота!”. Но она возразила, ответив, что клала конфету в такое место, которое никто не найдет. Потом сказала, что по легенде эту конфету забирает пещерный дух. Я подумал: “Щаз! Сказала бы еще, что конфету забирают пришельцы!”. Тем временем мы оказались в большом зале на тридцатиметровой глубине. Максимальная глубина пещеры – шестьдесят метров, но дальше идти нельзя – может случиться обвал. В этом зале Светлана Петровна предложила нам сделать такую вещь, которая сразу же понравилась всем - послушать пещеру. Мы все по команде выключили фонари и затаили дыхание. До чего же страшно стоять в кромешной тьме! Как музыка, отовсюду с потолка капала вода. Тут уж не выдержали и другие – врубили фонари. На обратном пути из пещеры мы обнаружили ажурные арки из сталактитов и сталагмитов. Наконец показался выход. Как тепло было на воле! В пещере я ощущал, как воздух давит на меня. Вернувшись на базу, мы пообедали, и пошли собирать вещи – готовиться к трудному путешествию – главной цели нашего отдыха. После ужина Светлана Петровна пригласила всех к себе в комнату и раздала каждому из нас продукты, которые нужны для перехода от базы к приюту. Мне достались три банки тушенки и две буханки хлеба-кирпичика. Я попросил ее помочь мне уложить рюкзак, но она была занята, и я сам кое-как покидал вещички. Постельное белье мы сложили в наволочки и кинули туда бумажки с фамилиями. Подъем – в шесть часов утра. Выход – в семь. Начиналась самая ответственная, трудная, но в то же время замечательная часть нашего отдыха!

Снег не тает в такую жару, т.к. порода гор очень мягкая, и когда идут обильные дожди, то вода в низинах вымывает большие ямы (глубиной до десяти метров). Затем, когда наступает зима, снег ложится повсюду. Во время оттепелей он везде тает, но в ямах остается и не тает долгое время.

Из-за нехватки воды мы мазали руки снегом и даже ели его. Но и это не помогало! Еще больше хотелось пить. Никто не взял с собой воды! Так мы шли еще час, и наконец перешли за перевал. Перед нашими глазами величественно предстала гора Оштен (2850 метров) во всей своей красе с полосами снега. Слева вдаль уходила другая горная цепь с ледниками на вершинах. Далеко вправо уходила каменная степь – так называемое “каменное море”. Сделав привал на перевале, мы узнали, что до приюта осталось восемь километров, а до ручья – три. Дорога пошла под уклон. Пройдя по лугам три километра за пятьдесят минут, мы собрали остатки сил и побежали к ручью, текущему из ближайшего снежника. Жадно припав пересохшими губами к ледяной живительной воде, и боясь осушить весь родник, мы напились вдоволь, а затем начали доставать консервы, хлеб, посуду, - готовиться к перекусу…

Поев, отдохнув и напившись, мы лежали на мокрых от пота рюкзаках и смотрели в голубое небо, по которому часто проносились белые облака. Но вот пришла пора опять трогаться в путь. После перекуса вес рюкзака немного уменьшился, и стало легче идти. Сначала тропинка шла на подъем. Затем пошла под уклон. Мы разогнались и не заметили, что полтора часа идем без привала, а по правилу полагается идти так: сорок минут ходьбы, десять – отдыха. Никто не чувствовал усталости, но инструктор все-таки остановилась на привал.

Слева во всей своей красе предстал перед нами громадный Оштен. Впереди показались другие горы со снежниками. Но вот привал окончился, и мы снова тронулись в путь. Пройдя пятьдесят минут, мы сделали привал, и инструктор объявила нам, что до приюта “Цице” осталось четыре километра спуска. Я подумал про себя: “Слава Богу, что я дошел!”. Но рано было радовался.

На спуске у меня заболели постоянно напряженные колени, и тяжелейший рюкзак дико давил на спину. Так я мучился час. Вскоре показался сосновый лес. Инструктор сказала нам, что за этим леском и будет приют. Мы еле-еле прошли лесок, и действительно, на поляне, окруженной со всех сторон сосновым бором, стояла большая палатка, куда могли бы поместиться человек пятьдесят, беседка для костра со столом на тридцать человек и лавочками. В конце поляны мы увидели кирпичную развалюху, с крыши которой тянулись на самую высокую сосну провода. Я предположил, что это дом служителей приюта.

Отряд выстроился в ровную шеренгу, начальник приюта стал перед нами, и мы прокричали: “Здравствуйте!”. Он ответил нам, а затем начал диктовать основные правила:

Пожелав нам приятного отдыха, глуповатого вида начальник приюта удалился, а мы побежали в палатку – занимать места для ночлега. На приюте “Цице” мы должны были пробыть остаток того дня, в который мы прибыли, и весь следующий день и ночь. На утро третьего дня мы должны были отправиться на приют “Фишт”. Приют “Цице” находится на высоте 1850 метров.

В палатке я расположился на самых ближних к входу нарах для того, чтобы получать свежий воздух. Вытащив из рюкзака папин спальный мешок, который весил не менее трех килограмм, я аккуратно положил его на нары. Но тут нас позвали для получения спальных мешков. Я не знал, для чего нужны вторые спальные мешки, но очень скоро понял: вторые спальные мешки исполняют роль матраца. Побросав вещи в рюкзак, я вышел из палатки. Но тут меня попросили сходить за водой к реке Цице. Взяв котелок, я начал спускаться вниз метров на сто к реке. Спуск был очень крутой, поэтому я два раза упал и перемазался копотью от котла. Но все-таки дошел до реки. Напившись вдоволь ледяной воды, я набрал полный котел и, довольный, понес его наверх. Но не тут-то было! Скользкие сосновые иголки на тропинке, и к тому же крутой подъем не дали мне быстро взбежать с котлом. Я поскользнулся и разлил на кеды воду. В мокрых кедах пришлось снова топать к реке. Но на этот раз я пошел медленно, часто останавливаясь и переводя дыхание, т. к. подъем был крутым. Дойдя до приюта и поставив на стол злополучный котел, я пошел к костру, на котором аппетитно шипел готовившийся обед, и стал сушить кеды. Кеды высохли за пять минут, а пятидесятилитровая бочка для воды наполнялась, потому что многие ребята ходили за водой. Также на приюте обитал щенок Ксюша, который играл роль помойной ямы: если уж очень не хотелось доедать кашу или еще что-то, то щенок охотно поедал остатки, радуясь.

Пообедав супчиком и запив его чаем с вафлями “Причуда” (кормили отлично!), мы помыли посуду и пошли играть в волейбол на самодельную площадку из вытоптанного борщевика и веревкой, вместо сетки привязанной к деревянным брусьям, прибитым к пням. Мячик захватила с базы инструктор, поэтому нам не пришлось скучать. Когда стало темно, мы поужинали гречневой кашей, остатки которой переварил щенок, и мы другом при свече сыграли партию в шахматы, нашедшиеся у кого-то. В шахматы выиграл я. После игры напялил на себя олимпийку, жилетик и ветровку, т. к. шел пар изо рта, и было очень холодно. Мы весело провели время у костра, т. к. одна девочка захватила гитару и пела песни. Костер грел плоховато, но зато дымил на 200% так, что перед сном из глаз начали течь ручьем слезы. Пришлось лечь спать в половине двенадцатого. В палатке было неимоверно холодно. Я забрался в мешок и наглухо застегнулся.

Утром проснулся в половине девятого. Погода была плохая, было так холодно, что у меня зуб на зуб не попадал в майке, рубашке, жилетике, олимпийке и ветровке. Кстати, приют “Цице” - самый холодный из всех! Днем здесь очень тепло, а ночью – как зимой. Но как только я сгонял к реке почистить зубы и умыться, пришлось снять жилетик и олимпийку.

После завтрака на нас напала лихорадка – вырезать фигурки из коры сосны. Через час все мальчики сидели за столом и усердно трудились - резали ножом по коре. Я решил не отставать от всех – пошел в лес и отодрал с поваленной сосны кору. Придя за стол, я попытался вырезать на коре: “Лагонаки 2000”. Но сколько раз я не пытался, буквы получались кривыми и некрасивыми. Тогда я попробовал вырезать лешего. Но и тот не удался. Я нечаянно сломал ему все зубы. Бросил кору. Вдруг смотрю: Людмила Николаевна (второй руководитель нашей группы) идет к реке с полотенцем. Я спросил, что она собирается делать, а она мне совершенно спокойно ответила, что купаться. Мне стало дурно: купаться в пятиградусной реке!!! Но я тоже решил не отставать и доказать, что ничуть не хуже других: пошел в палатку и взял мыльце, полотенчико и чистые трусики. Теперь двое “сумасшедших” шли к реке. Дошли до реки. Я решил посмотреть, что же будет дальше.

Людмила Николаевна сняла футболку и шорты, оставшись в купальнике. Зашла в реку. Уцепившись руками за огромный камень, выступающий из воды, она плюхнулась в воду, и, замочив немного голову, выскочила на берег. Как только я зашел в реку, – у меня душа ушла в пятки, – до того холодная вода! Плохо чувствуя ноги от холода, помыл их с мылом и бросив мыльницу на бережок, плюхнулся в воду, предварительно схватившись руками за камень. У меня создалось впечатление, что за эти пять секунд “купания” меня пронзили миллионы ледяных иголок… Если бы не камень, меня бы непременно унесло, и пришел бы конец моему существованию. Выскочив на берег как ошпаренный, я растерся полотенцем и почувствовал, как хорошо на солнышке! Зайдя в высокие кустики, я переодел трусики и во всем чистом зашагал к палатке. На приюте поиграл немного в волейбол. Настала пора обедать. После обеда я сходил по другой дороге за водой к реке, а затем - на полянку: собирать чабрец. Набрав целую шапку целебной травы (в целлофановом кульке хранить чабрец нельзя, запреет), я завернул ее в пакет и решил отвезти в Краснодар. На ужин мы ели макароны и пили чай “Брук Бонд” с печеньем “Юбилейное”. После ужина заехал грузовичок МЧС – привез нам продукты. Целый час мы их получали, а затем Светлана Петровна распределила, кто и что будет нести. Мы готовились к тринадцатикилометровому переходу на приют “Фишт”.

Утром восьмого июля двухтысячного года, так же стуча зубами, мы проснулись в шесть часов. Пока сходили к реке, поели, запихали спальники в рюкзаки, прошел час. В семь часов наш отряд был в полной “боевой” готовности идти на “Фишт”. Погода была хорошая, но вот только над Оштеном и Пшеха-Су клубились черные тучи. А идти предстояло, между прочим, через Фишт-Оштеновский перевал (один из самых крутых и опасных перевалов на всем плато, занесен во вторую категорию сложности)! Но на случай дождя у нас имелись в кармане плащики-дождевики! Ровно в половине восьмого наш отряд стоял перед глуповатым начальником и прощался с приютом - до встречи одиннадцатого июня. Одиннадцатого мы должны были переночевать на “Цице”.

И вот мы опять тронулись в путь. Сначала пошли по той же тропинке, которой шли на “Цице”. Затем свернули вправо к реке, носящей имя приюта. Двое инструкторов натянули веревку, и мы перебрались вброд через реку (конечно, без ботинок). Хотя, если подумать, инструктора не удержали бы человека, если бы река вдруг понесла его. Но, вообще-то, веревка является чисто психологической страховкой: придерживаясь за нее, человек себе в уме невольно говорит, что если есть веревка, то все будет в порядке, и в итоге благополучно минует реку.

Оставив реку позади, мы пошли по альпийским лугам. На этот раз все взяли с собой по бутылочке воды. Так мы и шли, пока не дошли до горного озера Псенодах, где и сделали привал. От озера до “Фишта” - восемь километров. Псенодах находится во впадине между Оштеном и Пшеха-Су на высоте 1450 метров, в него впадают три бурных и многоводных ручья. Наибольшая глубина озера – один метр тридцать сантиметров. Псенодах имеет форму месяца. Напившись воды и отдохнув, мы начали взбираться на Фишт-Оштеновский перевал…

Сначала обогнули озеро, а затем полезли вверх под наклоном в 60 гр. Внизу блестел снежник, и как только мы смотрели вниз, начинала кружиться голова. Кроме того, нужно было все время идти под наклоном в сторону подъема, т. к. рюкзаки тянули вниз. Так мы шли сорок минут. Озеро внизу стало похоже на лужицу. Тучи заволокли небо, вершины Пшеха-Су и Оштена были затянуты. Тропинка пошла ровно, затем - на небольшой подъем. Вдруг на нашем пути предстал громадный снежник. Снова пришлось прибегнуть к помощи веревки. Многие поскальзывались и чуть не улетали вниз. Но я преодолел препятствие благополучно. За снежником тропинка опять пошла вверх. Так мы шли еще полтора часа. Потом показались какие-то памятники, и инструктор объявила, что мы взобрались на Фишт-Оштеновский перевал.

Решили сделать привал. Я подошел ближе к памятникам, чтобы ознакомиться с подвигом великих людей. Памятник был поставлен в честь погибших защитников Фишт-Оштеновского перевала. Мысленно поклонившись этим людям и поразмыслив, что, может быть, благодаря именно им, я хожу сейчас по плато Лагонаки и грущу по семье, я повернулся и пошел к своему отряду. С перевала открывался великолепный вид на горы, вершины которых были окутаны плотными тучами, на снежники и ледники, которые, точно струйки воды, лежали в ущельях и низменностях… Далеко внизу, на поляне, окруженной со всех сторон исполинскими горами, виднелись мельчайшие красные крыши двух домиков. Это и был приют “Фишт”.

Однако тучи сгущались, и в любой момент мог пойти дождь. Поэтому мы быстро тронулись в путь, чтобы успеть пройти эти несчастные пять километров без дождя. Начался трудный затяжной спуск. С легким наклоном назад и сильно напряженными ногами мы медленно двигались по узкой тропинке, на которой то и дело попадались большие валуны. Через сорок минут снова сделали привал. Из-за Пшеха-Су выглядывал кусочек горы Фишт. Рядом с приютом виднелся огромный камень-скала круглой формы. Спросив, что это за “чудо природы”, я узнал, что этот камень называется “Фиштенок” - “дитя” огромного Фишта. Также мы увидели исток реки Белой, левого притока Кубани. Ее длина двести шестьдесят километров, площадь бассейна пять тысяч девятьсот девяносто квадратных километров.

И вот мы снова тронулись в путь. Прошли еще двадцать минут… и вдруг… пошел дождь! Сначала он был небольшой, но по мере приближения к приюту дождь все усиливался! Через несколько минут рюкзак промок, и моя намокшая шапка, (на перевале дул невероятно холодный ветер, поэтому я надел шапку и шел в олимпийке и ветровке, несмотря на лето. В горах - свой климат…), липла к голове. Хорошо, что ботинки не промокали. Мы быстро миновали ветхий мостик через реку Белую, и вышли на “финишную кривую” к приюту “Фишт”. За пятнадцать минут мы миновали несчастные полкилометра, и вот перед нами предстали два двухэтажных аккуратненьких домика с красными черепичными крышами (но, как мы узнали позже, крыши были сделаны из железа в виде черепицы). Над маленьким приютом справа высилась огромная гора Фишт, вершина которой была скрыта в туче. Позже нам объяснили, что Фишт – это и гора, и горный массив. Приют находится на высоте 1650 метров. Слева от приюта возвышается двадцатиметровый Фиштенок.

Встречать нас вышло много человек. Начальник показал нам дом, в котором мы будем жить и разрешил входить. Мы гурьбой всыпали в дом и поднялись на второй этаж – причем все до единого стукнулись головой о пол второго этажа. Попав на второй этаж, мы кинулись занимать себе места для ночевки. Прямо на дощатом полу вплотную к стенам было уложено около тридцати продранных матрацев. Я занял себе место у окна, с краю. Все тридцать четыре человека поместились (правда, пришлось немного потесниться). Постелив спальный мешок и переодевшись в сухую одежду (а мокрую развесив на веревках), я пошел вниз на крыльцо, чтобы осмотреть территорию приюта. Но как только я вышел, меня позвали на второй этаж – на перекус. Там, на полу, на большой скатерке лежали консервы – сардины. Я быстро приступил к трапезе. Через несколько минут все было съедено, и мы шли к реке – мыть посуду. Дождь прекратился, но было очень прохладно и пасмурно.

Потом Светлана Петровна послала нас всех собирать дрова в лес, находящийся по другую сторону реки. Отовсюду ребята тащили коряги, палки, толстые ветви. Через полчаса у беседки для костра, (такой же, как и на “Цице”), собралась целая куча дров. Некоторые кололи дрова топором, а мы со Светланой Петровной пилили “двуручной пилой” толстую корягу. Покидав часть дров в костер, дежурные начали готовить обед.

Пообедав, мы с моим другом попросили у Светланы Петровны разрешения подняться на Фиштенок. Та, наверное, думая о чем-то своем, сказала: “Даа…”. Мы подумали, что она разрешила, и радостно понеслись к огромному камню-скале. Зайдя с задней стороны Фиштенка, мы без труда залезли на него по выступам скал, как по ступенькам. С вершины Фиштенка открылся чудесный вид на крохотные, по сравнению с горными массивами, домики приюта, на гору Фишт, склоны которой были покрыты снегами, на заднюю сторону горы Оштен, на реку Белую, тонкой струйкой вьющуюся между горами… Но нас заметила Светлана Петровна и что-то крикнула нам. Я не услышал, и засвистел ей в ответ в свисток, да так громко, что свист эхом разнесся по всей долине. Она куда-то пошла, и через несколько минут инструктор крикнула нам, чтобы мы немедленно слезали, да еще провела ладонью у горла, мол, когда слезете, пощады не будет.

Мы слезли с Фиштенка и уныло побрели в сторону костра. Я старался держаться непринужденно, раскованно, хотя в душе опасался, как бы не “схлопотать” хорошенько. Подошли к костру. Светлана Петровна пристыдила нас, что мы без спроса залезли на “камень”. Я ответил, что мы получили от нее разрешение. Она очень удивилась и сказала, что ничего нам не разрешала. Тогда бы не говорила “Да”! А то нормальные люди подумали, что можно лезть на Фиштенок! Пошли к инструктору. Та отругала нас и повела опять к Петровне. Они о чем-то поговорили, а затем придумали для нас наказание – послали вне очереди мыть котлы. В котлах, как назло, варились жирные-жирные макароны. Но делать нечего. Пришлось идти к реке и мелкой галькой тереть четыре котла. Вымыв котлы и отогрев руки от ледяной воды, мы пошли ужинать. Поужинав, я сел у костра и стал думать о Краснодаре. Покумекав и успокоив себя, что уже скоро домой, я стал наблюдать, как меняется погода. Небо очистилось, вершина Фишта очистилась от туч. Она еще была освещена садящимся солнцем. Но скоро солнце скрылось за высокими горами, и на небе появились звезды. Так мы просидели у костра, мирно беседуя и любуясь небом - до одиннадцати. В одиннадцать пошли спать. Я заснул сразу.

На следующее утро проснулся в половине девятого. Выйдя на улицу, я изумился, до чего же хороший выдался денек! Почистив зубы, я пошел к костру, а там уже вовсю хлопотали дежурные. Позавтракав в десять, мы взяли фонарики, клеенки, кружки и ложки и отправились на экскурсию на малый Фиштинский ледник.

Тропинка шла у подножия Фишта, по лесу. В лесу чудесно пели птицы. Вскоре мы поднялись на такую высоту, откуда открывался великолепный вид на уходящие вдаль горы и на реку Белую, текущую между горами. Она очень интересно течет: несколько километров - ровно, а затем внезапно поворачивает под прямым углом. Полюбовавшись этой великолепной панорамой, мы пошли дальше. Вскоре мы пошли по снегу, а затем полезли по камням. Как только миновали камни и ступили на обширное снежное поле, инструктор сказала, что мы находимся не на снежнике, а на малом Фиштинском леднике.

Удобно устроившись на камнях, Светлана Петровна открыла восемь банок сгущенки, а мы все побежали на ледник, чтобы набрать грязного-грязного снега в кружки. Набрав снега, мы подходили к Петровне, и она нацеживала нам в кружки по ложке сгущенки. Перемешав снег и сгущенку, мы получили настоящее мороженое! Съев мороженое, и чуть не вырвав это месиво, (снег такой грязный и противный), мы начали играть в снежки. Наигравшись вдоволь, мы спустились ниже и достали клеенки – кататься. Забравшись на снежник, мы сели на клеенки и понеслись вниз! Захватывало дух! Снег летел в рот, в уши, в нос, но зато какой кайф! Прокатившись один раз, я увидел, что в кедах – вода. Поэтому пришлось сушить кеды и удовлетвориться одним разом. Но больше и не хотелось кататься.

После этого наш отряд опять построился в ровную шеренгу, и двинулся к пещере Асламбека, до которой четыре километра. Мы прошли это расстояние за час десять минут. Но какая трудная дорога! Мы по несколько раз падали на скользком снегу, много раз оступались, и только кусты рододендрона спасали нас. Вскоре все это “разнообразие” было позади, и мы шли по ровной тропинке. Впереди высилась гора Хрустальная (2150 м.), ниже – Белореченский перевал, через который мы на следующий день должны были идти на приют “Водопадный”. Гора называется “Хрустальной”, потому что там находят частички хрусталя. Скоро показался огромный грот – вход в пещеру Асламбека.

Легенда гласит, что много лет назад недалеко от Фишта проходили караваны с драгоценностями к морю. О пещере никто не знал, а в ней жили двое бандитов – Асламбек и его помощник. Когда шли караваны, то они вдвоем нападали с оружием на караваны и грабили их. До сих пор в пещере находят драгоценные камни. Предполагается, что пещера была сквозная – имела выход с двух сторон Фишта. А во время Великой Отечественной Войны партизаны сделали в пещере склад оружия, (в то время Асламбек гнил в земле). После окончания войны они взорвали в пещере все боеприпасы. Невероятной силы взрыв сотряс Фишт и предполагается, что он же послужил причиной завала второго выхода из пещеры.

Как только мы подошли к гроту, изнутри повеяло прохладой и сыростью. Так же, как и у Озерной пещеры, мы разделились на две группы. Я решил не лезть вперед. Постоянная температура пещеры +8 +9 градусов. Длина ее - пятнадцать метров. Через десять минут из пещеры послышались голоса, и первая группа вышла наружу. Они сказали, что ничего особенного там нет. Пошла вторая группа. В пещере было очень сыро, на голову то и дело капала вода. Единственно, что нас поразило, так это высота сводов. До верхнего свода еле-еле доставал фонарь Maglite при максимальной фокусировке в “точку”. Сначала мы прошли по одному коридору, а затем вернулись немного назад и вошли в другой коридор. Там мы решили послушать пещеру. Выключив по команде фонари и замолчав, мы начали вслушиваться в таинственные пещерные звуки. Воды капала, точно музыка. Но кроме капелек было до того тихо, что стало страшно. Послушав пещеру, мы побрели к выходу, где нас ждала другая часть отряда. Да, кстати, на обратном пути кто-то нашел осколок драгоценного камня, что подтвердило “подлинность” легенды.

Через два часа мы пришли к приюту. Погода не испортилась. По пути мы набрали кучу дров для костра. У каждого в руках, (и даже в штанах!), были дрова. У меня была такая охапка дров, что я еле удержал ее, но все-таки донес до “Фишта”. Оказалось, что мы отсутствовали пять часов! Когда мы пришли, на часах было пять часов тридцать минут. Дежурные спешно начали готовить обед.

Пообедав, я взял все необходимое и пошел к реке – купаться. Мне страшно хотелось искупаться, хотя все ребята пошли мыться в душ. Система душа было “доисторическая”: один человек заходит в кабинку, а другой должен постоянно дежурить у емкости с водой, стоящей на крыше кабинки. Под этим баком разводится костер, и пламя постепенно нагревает воду. В течение купания нужно постоянно переговариваться, чтобы не заморозить и не сварить партнера. Также мне еще неохота было идти купаться в этот душ, т. к. сразу передо мной кто-то кого-то хорошенько ошпарил. Вот почему я решил искупаться в “безобидной” речке. Придя к реке, я обнаружил там Людмилу Николаевну. Видимо, ее тоже тянуло искупаться. Раздевшись до трусиков, я зашел в воду и, держась за кусты, чтобы не унесло течением, лег на воду. Невероятно сильное течение непременно унесло бы меня, но ветки, на счастье, оказались крепкими, и поэтому все обошлось. Дело было вечером, поэтому вода была зверски холодной, пожалуй, холоднее, чем на Цице. Позже я узнал, что температура воды в Белой - три градуса тепла! Я хорошо растерся полотенцем и почувствовал себя человеком.

На костре уже готовится пахнущий дымком ужин. Через пятнадцать минут мы уплетали его за обе щеки. До чего же вкусно! А после ужина я сел у костра – погреться. Быстро стало темно. От нечего делать я разговорился с альпинистом, зашедшим “на огонек”. Очень хороший человек! Поговорив, я узнал, что в ясную погоду с двух часов ночи до пяти, когда воздух еще прозрачный, разряженный, с вершины Фишта (2850 м.) видны блики огней Краснодара – за 210 километров! Заодно расспросил его о дороге на приют “Водопадный”, куда нам предстояло идти на утро следующего дня. Он ответил, что дорога легкая, до приюта двадцать километров, и самый трудный участок пути – подъем на Белореченский перевал (перевал был виден от пещеры Асламбека). Также от альпиниста я узнал, что он поднимался на Эверест (~8800 м.), но не на самую вершину, а на 5500 метров. С такой высоты он видел сверху тучи.

За разговором я не заметил, как быстро пролетело время. Когда я распрощался с альпинистом, то было уже половина двенадцатого. Придя в домик, я обнаружил, что практически все ребята уже “видят десятый сон”, ведь наутро нам предстоит трудный переход к приюту.

Десятого июля я проснулся от того, что кто-то сильно трепал меня за плечо. Это Людмила Николаевна будила меня. Не понимая, что происходит, я вылез из мешка и только через пять минут понял, отчего весь сыр-бор. Все дружно собирали рюкзаки и готовились к двадцатикилометровому переходу. Через полчаса рюкзак был собран и спущен вниз. Все завтракали гречневой кашей с тушенкой. Позавтракав и помыв посуду, я набрал в бутылочку воды и прикрепил ее к рюкзаку. В половине восьмого наш отряд стоял ровно перед начальником и прощался. Услышав команду инструктора “Под рюкзаки!”, все дружно надели рюкзаки и тронулись вперед, навстречу судьбе.

Мы шли по той же дороге, по которой шли к леднику, но на развилке повернули не на ледник, а на Белореченский перевал. Целых полтора часа мы шли без привала, обливаясь потом и часто дыша, пока, наконец, не взобрались на перевал.

Белореченский перевал. Справа по ходу возвышается Фишт, слева – гора Хрустальная. На нашем пути обелиски: первый с надписью “Защитникам Белореченского перевала от туристов города Тихорецка” и другой – в виде ракеты и звезды – от юнармейцев двадцать второй средней школы города Майкопа. Здесь в 1942 году стояли насмерть батальоны двадцать третьего дважды Краснознаменного пограничного полка под командованием П. К. Казака, не пропустившие фашистов к морю.

С Белореченского перевала открывается панорама Главного Кавказского хребта. Какими словами передать эту захватывающую картину!? Вдаль уходят горы, на некоторых из них белеют и искрятся на солнце снега и ледники… Также с перевала мы увидели маленький вход в пещеру Асламбека.

Мы сделали привал и выжали пот из футболок. Ну и жарко было подниматься в такой солнечный день! Но инструктор сказала, что больше подъемов не будет, тропинка пойдет ровно. Через десять минут мы снова шли навстречу приключениям. Пройдя около шести километров, мы увидели несколько заброшенных домиков – так называемый “пастуший балаган”. Сделав привал, мы напились воды из ручья, и Петровна дала всем по шоколадке для подкрепления сил (шоколад “Бабаевский” также выдавали с продуктами). Тропинка шла в обход Фишта. Мы огибали его.

Но вот мы тронулись в путь. На тропинке через каждые пять метров лежали коровьи “лепешки”. Тропинка действительно шла ровно, только изредка поднимаясь. Так мы шли два часа. Все хныкали и требовали привала. Одна из инструкторов, направляющая, все поговаривала: “Вот за следующим холмиком будет привал”. Но мы прошли семь холмов, (метров по четыреста каждый!), и только на восьмом сделали привал у ручья. Кстати, я шел в конце отряда, и вторая инструктор, замыкающая, шла рядом. Я засыпал ее вопросами о маршруте, горах и расстояниях. Она споткнулась и через час ходьбы заметила, что у нее слетели противосолнечные очки. Ну а обвинила, конечно, меня, якобы отвлек ее!

Итак, мы расположились на привал у ручья. Справа по ходу возвышается Фишт. На приюте “Фишт” я хотел увидеть, как выглядит гора с другой стороны. Совершенно голые скалы со снегом в ямах ничуть не были интересны для меня. Я ринулся к ручью с мыльницей. Сняв ботинки, шерстяные носки и простые носки, от которых повеяло жаром, я сунул ноги в ледяной ручей. Испытав зверский холод, я помыл ноги с мылом, попил воды, и босиком пошел к заветному столу – клеенке, где стояло пятнадцать банок скумбрии и сало. Наевшись скумбрии, сала и хлеба, я лег на рюкзачок и стал блаженно смотреть в небо, по которому со стороны приюта “Водопадного” двигались тучи.

Но долго задерживаться на привале было нельзя. Погода испортилась. Подул сильный западный ветер. Мы немедленно тронулись в путь. Через полтора часа начался двухкилометровый спуск к приюту. По тропинке, со всех сторон окруженной двухметровым борщевиком, шла наша неутомимая группа. Ветра совершенно не было – борщевик не пускал. Очень сильно парило – перед дождем. Вдруг инструктор показала направо – там почти с вершины Фишта низвергались два водопада. Они были далеко от нас, но даже на таком расстоянии мы увидели, как во все стороны летят брызги и водная пыль. А это означало, что мы почти достигли приюта!

Через полчаса мы стояли перед руководителем приюта в лесу. Последний располагался на поляне. Мужичок сказал нам, что палатки еще не поставлены, и поэтому придется немного подождать. Пожелав нам приятного отдыха, он с рабочими удалился ставить палатки.

Мы расположились на длинном стволе поваленного дерева. Достали котлы и продукты. Я был дежурный. Пришлось идти к реке Пшехе (благо, она была недалеко, не то, что на “Цице”!) с котелком - за водой. Придя на берег реки, меня взяла страшная тоска по дому. Я не выдержал - выплакался у реки, умылся, и мне стало намного легче! Напившись и набрав полный котел воды, я отправился к костру.

Вот некоторые данные о реке Пшехе: река Пшеха – левый приток реки Белой. Длина ее – 139 километров, площадь бассейна – 2090 квадратных километров.

У костра уже в трех котлах готовились макароны. В мой котел после того, как закипела вода, засыпали пачку чая “Беседа”. Но мне было нечего делать у костра, т. к. еду готовили девочки. Я отправился в лес за дровами. Притащив огромную корягу, я сел отдохнуть. Но отдохнуть мне не дала Светлана Петровна, заставив идти в лес за ветками пихты – стелить в палатках вместо матрацев. Я принес целую охапку веток пихты, и, чтобы меня опять куда-нибудь не “запрягли”, отправился на полянку – посмотреть, как продвигается дело с установкой палаток.

На поляне разразилась настоящая стройка – на траве лежало несколько десятков грубо отесанных досок и брусьев, а несколько человек старательно вбивали в землю крепкие колья. Я уселся на дереве, (чтобы никто не заметил), и стал наблюдать за процессом установки палаток. Через пятнадцать минут первая палатка уже была поставлена. Через час все три беленьких палатки были готовы к эксплуатации.

Мы отведали макароны “Макфа” с чайком “Беседа”. Макароны очень вкусные, но чаек – сущая халтура! Помыв миски, ложки и кружки, мы отправились к палаткам и начали стелить внутри “лапы” пихты. Палатка была рассчитана на десять человек, но так как нас было тридцать четыре человека, то пришлось потесниться, чтобы вошли одиннадцать человек. Экскурсоводы спали в отдельной мини-палатке. На “Водопадном” мы должны были только переночевать, а на следующие утро отправляться на “Цице”.

После того, как все дела с местом ночлега были улажены, инструктор предложила, (она сама не вспомнила, но напомнил я!), идти к водопадам. Половина отряда утомились – не пошли. У Петровны был тепловой удар. Она уснула с холодным компрессом на лбу. Пошло только шестнадцать человек (конечно, и я тоже!). Хоть я и очень устал (20 км – не шутка!), но все равно пошел, потому, что считал, что нельзя, побывав на “Водопадном”, не посетить главной достопримечательности - водопадов!

Перерыв весь рюкзак, я, как назло, не нашел кулечка с чистыми трусами, а если бы нашел, то обязательно искупался бы под водопадом. Но я не особенно расстроился. Фотоаппарат “Kodak” висел у меня на руке.

Двинулись в путь. По мере приближения к водопадам становилось прохладнее. Мы прошли эти несчастные два километра за час. Из-за борщевика, плотными стенами растущего по бокам еле-еле протоптанной тропинки, ориентироваться было довольно трудно.

Наконец мы достигли водопадов. Их высота – двести метров, берут начало они с Большого Фиштинского ледника (этот ледник находится на самой вершине горы, добраться к нему можно только со специальным альпинистским снаряжением). Постояв несколько минут у одного водопада, я обнаружил, что немного промок – мельчайшие капли летят во все стороны. Невероятно красиво было смотреть на водопад снизу – было видно, как стремительно вода несется вниз. В нашей группе нашлось несколько отважных человек – стали прямо в одежде и в обуви под водопад и зверски промокли! Я не понял, какой кайф идти во всем мокром по ветру! Полюбовавшись первым водопадом, мы отправились ко второму. Второй водопад был немного красивей – вода размыла верхний слой породы Фишта, и обнажились коричнево-красные скалы. От водопадов открывается чудесная панорама на долину и лес, в котором находится приют.

В общем, экскурсия на водопады заняла у нас целых три часа, и, вернувшись в лагерь, мы обнаружили, что почти все мирно спят. Но как только мы с шумом ворвались в лес, то те сразу же проснулись. Даже Светлана Петровна отошла от теплового удара.

После ужина я нашел большую ветку пихты и кинул ее в костер. Невероятной высоты пламя перепугало всех. Покраснев, пришлось вынуть пылающую ветку и затушить водой. На приюте имелись на деревьях, помимо проводов связи, провода от солнечных батарей. В солнечный день батареи давали заряд аккумулятору на десять часов! Так вот, мы сидели у костра, слушая на магнитофоне кассету с группой “Машина времени”! В одиннадцать часов я пошел в палатку и сразу же уснул, потому что надо было набраться сил для очень сложного восемнадцатикилометрового перехода на приют “Цице”.

Утром, одиннадцатого июля я проснулся оттого, что все вокруг шумели и суетились. Не долго думая, я встал, сгонял к реке умыться и почистить зубы, а, вернувшись, занялся укладкой рюкзака. В половине девятого все рюкзаки были снесены к поваленному дереву, а в девять мы, как и везде, ровно стояли и прощались с приютом. После этого сразу же вышли в путь.

Погода была плохая: накрапывал мелкий дождик, очень сильно парило, и не было ветра. Через несколько минут мы были мокрые насквозь. Тропинка шла вверх - на Солдатский перевал (1800 метров). Справа, огромной скалистой стеной возвышался Фишт. Через полтора часа мы взобрались на Солдатский перевал, где и сделали привал. С перевала тропа пошла вниз по огромным валунам. На камнях лежал снег, да еще к тому же пошел дождь – камни стали очень скользкие. Тут я не вытерпел – достал из кармана ветровки плащик-дождевик, и надел его на себя и на рюкзак. Но плащ немного стеснял движения, а из-за матового капюшона, все время залазившего мне в глаза, я плохо видел, куда иду. И вот, поскользнувшись на камне, я упал, перепачкав рюкзак, штаны и хорошо ударившись рукой. Достав рулончик туалетной бумаги, я вытер грязь, в то время как ноги сами выбирали дорогу. Так мы шли под дождем сорок минут по снегу, камням и грязи. Когда дождь кончился, мы сделали последний привал – последний перед невероятно трудным подъемом на Майкопский перевал (2050 метров). Этот перевал занесен в первую категорию сложности – самый крутой перевал на всем плато Лагонаки. Всем дали по кусочку шоколадки “Россия” - для подкрепления сил.

Тронулись в путь. Дождь вроде бы прекратился, но задул неприятный ветер. Тропинка пошла очень круто в гору. Мы, кряхтя, уже почти долезли до середины перевала, когда полил страшный ливень. Тут снизу нас нагнал начальник “Водопадного” - он шел рядом, но по траве, ведя под уздцы лошадь – к “Цице”. Пока мы преодолевали двадцать метров подъема, он уже скрылся за перевалом (причем конь хорошо “тянул” в гору!). Хорошо, что плащик был на мне! Вдруг задул ураганной силы ветер. Началась гроза. Сверкали молнии, гремел гром. Тропинка стала скользкой, я то и дело поскальзывался, и только крепкая трава служила мне надежной опорой. К счастью, я шел во главе отряда, и шедшие передо мною пять человек ни разу не поскользнулись. Оглянувшись вниз, я увидел, как покатившийся мальчик чуть не улетел вниз и не увлек за собой в “пучину” идущих за ним ребят. А тем временем погода все ухудшалась. Меня поразил не дождь, нет, меня поразил невероятной силы ветер. Такого ветра я не видел за всю свою жизнь! Хорошо, что он дул в спину. Плащ трепетал, я боялся, что он вот-вот порвется. Косой дождь лил в лицо. Сверкали молнии, гремел гром. Мы шли почти на корточках – пригнувшись к земле, чтобы не сдул ветер, и не попала молния. Тем временем ветер все усиливался. Наконец, он стал дуть с такой силой, что несколько минут мы лежали на тропинке, так как идти было невозможно. То и дело раздавались бессвязные возгласы некоторых испугавшихся ребят, указания инструкторов, улетавшие вместе с ветром… Все думали только о том, как бы не “отправиться к праотцам” в этих горах. Изредка в небо летели вырванные с корнем растения. Туча заволокла перевал. Я подумал: “А вдруг, например, в меня ударит молния, а родители сейчас в Краснодаре думают, что со мной все в порядке? Вдруг с базы “Лагонаки” звонят и говорят, что я “героически” погиб на Майкопском перевале?”. Но я не мог этого допустить! Хоть мы снова двинулись в путь с большим риском для жизни, я подумал: “А каково тем людям, которые взбираются на Эверест?”. Дождь прекратился, но ветер и не думал ослабевать. На последнем издыхании мы забрались на Майкопский перевал, и разом, все, без объявления привала, упали на мокрую траву.

Да, мы спорили с судьбой – выживем или погибнем? Но Господь помог – все прошло благополучно. Я вспомнил, как мы кряхтели при легком ветерке на Лысой горе (545 м.) в Новороссийске. Невозможно описать словами все чувства, испытанные мною во время “покорения” Майкопского перевала.

Итак, до приюта “Цице” осталось восемь километров. Самый трудный участок пути был позади. Теперь тропинка шла ровно – по альпийским лугам. Над нами небо очистилось, и выглянуло солнце. Это подбодрило нас, и мы тронулись в путь. Вдруг из-за холмика показалась знакомая гора Пшеха-Су (2750 метров), а за ней – и Оштен (2804 м). Это означало, что мы уже близко! Прогулка по альпийским лугам длилась два часа. Через полтора часа впереди показался знакомый серп озера Псенодах (1450 м). На берегу озера мы сделали привал с перекусом – открыли все оставшиеся у нас банки скумбрии и сардины. Вкусно перекусив, мы снова тронулись в путь. До “Цице” осталось три километра!

Только тогда я понял, почему наш маршрут называется “Фиштинское кольцо”. Мы замкнули круг вокруг горы Фишт. Однако длина этого круга – восемьдесят пять километров!

Через час мы уже переходили вброд реку Цице, а еще через сорок минут стояли около знакомой палатки на приюте. На “Цице” мы должны были провести только одну ночь, а утром двенадцатого июля - отправиться на турбазу “Лагонаки”.

На “Цице” была еще одна группа. Поэтому ей пришлось потесниться, чтобы в палатку поместились шестьдесят пять человек. Нас радостно встретила Ксюша. Мы накормили собаку остатками гречневой каши, (причем собака чуть не лопнула), поели сами и пошли к домику начальника – получать продукты на один день. Получив продукты, мы сразились с другой группой в волейбол и, проиграв ей (27: 35), пошли спать.

Утром, двенадцатого июня, мы встали в пять и, разбудив еще спавшую группу, начали собираться. Остался последний рывок! Но на “Лагонаки” мы пойдем не по тому же пути, по которому пришли сюда, а по другому – через гору Мурзикао (2365 м.). В семь утра мы, попрощавшись с приютом, дружно шли по сосновому лесу – к горе Мурзикао!

Тропинки не было, так как еще ни одна группа так не ходила. Мы, как первопроходцы, прокладывали новый путь для следующих групп! Говорили, что через гору Мурзикао расстояние до базы двенадцать километров, а по нормальной дороге – восемнадцать.

Вершина горы закрывала солнце – мы шли в тени. Иногда приходилось идти прямо по воде, т. к. на нашем пути встречались многочисленные ручейки.

На склонах Мурзикао лежат снежники, от них и берут начало многие ручейки и речушки. Исток реки Курджипс очень интересен – струя прозрачной воды шириной чуть больше метра вытекает из-под снежника, тонкие края которого со звоном обламываются при малейшем прикосновении. Встречая камни, Курджипс обходит их, а потом вдруг исчезает под землей. Через двести метров снова появляется на поверхности и дальше уже низвергается водопадами.

Взобравшись на Мурзикао, мы сделали привал на вершине (причем, вершина Мурзикао – самая высокая точка, которую мы посетили за весь поход). Оттуда открылся чудесный вид на горы Пшеха-Су и Оштен. День выдался отличный. Так как тропинки не было, мы шли по альпийским лугам. Это длилось около двух часов. Затем начался затяжной спуск. Целый час мы спускались и привал сделали только тогда, когда достигли реки Молочной. Она так называется потому, что бурлящая пена похожа на молоко. Исток Молочной тоже очень интересен: она начинается с ручья, бьющего из-под земли.

На привале у реки мы поели, и вдруг все, как один достали из рюкзаков зубную пасту и щетку и преспокойно начали чистить зубы у реки. Увидев это, Светлана Петровна воскликнула: “Горняшка!” (горная болезнь). Я читал перед походом, что даже на высоте 2000 метров может начаться горная болезнь. И вот, поев, я почувствовал, как приятно щетка щекочет зубы и десны и, не долго думая, пошел к реке и начал чистить зубы. Петровна дала всем по жвачке. Теперь рот был хоть чем-то занят!

Но вот мы опять пошли вниз. Вошли в пихтовый лес. Молочная неизменно текла справа. Пройдя около километра, мы перешли по бревнам реку, и инструктор сказала, что через двести метров мы увидим небольшие водопады на реке. И, действительно, через десять минут мы сделали привал около двух водопадов, высота которых не превышает двух метров. Сфотографировавшись у водопадов, мы продолжили путь к базе.

Так как тропы не было, мы шли по колено в колючей траве, пока не вышли на берег реки Курджипс. Река в этом месте достигает ширины около двадцати метров, и мы сняли обувь, чтобы перейти вброд реку. Инструктора натянули заветную веревку, за которую все придерживались при переходе. Одна девочка при переходе через стремительную Курджипс поскользнулась и вместе с рюкзаком “ушла” в воду. Как ни странно, инструктора удержали веревку! Во всем мокром она дошла до берега. А это случилось потому, что она шла неправильно: нужно идти “приставными” шагами лицом к течению. Она же пошла прогулочным шагом боком к течению. Я перешел реку благополучно. За мной пошла Людмила Николаевна – прямо в кедах и носках по воде! Какой тут кайф?

Обувшись на другом берегу, мы полезли вверх к асфальтовой дороге целых восемьсот метров! Отдыхали каждые десять минут. И только тогда все поняли, что эта дорога не короче нормальной, а гораздо длиннее. Так и оказалось. Длина нормальной дороги – восемнадцать километров, а “пробитой” нами – целых двадцать два! Даже инструктора подтвердили это! На последнем издыхании мы вылезли на дорогу и упали прямо на обочину. Тут мы увидели, что к нам движутся три человека из группы МЧС – встречать нас. Контрольное время, в течение которого мы обязаны прийти на базу, заканчивалось в четыре часа дня. Спросив, сколько время я понял: было без десяти четыре. Увидев их, поднялся невероятный рев – все радовались, что до базы осталось полтора километра. Преодолев это расстояние за полчаса (дорога шла вниз) и, увидев знакомую трубу турбазы, все запищали, засвистели, словом так обрадовались, что потом эхо долго отзывалось в горах!

Я тоже очень радовался! Еще бы! Ведь на следующий день - ехать домой! Когда показался сам кирпичный домик, мы не выдержали и тяжелейшими пятнадцатикилограммовыми рюкзаками побежали со всех ног к базе. Прибежав, мы построились в дружную шеренгу и старший инструктор – он же встречал нас с МЧС – пожал каждому из нас руку! Ведь мы проложили новый путь через Мурзикао!

Забрав свое постельное белье из камеры хранения, находящейся в подвале, мы поднялись на третий этаж, т. к. весь второй этаж был занят – там жила другая группа. На третьем этаже мы поселились в очень хороших номерах. Я – вместе с четырьмя человеками: Светланой Петровной, Людмилой Николаевной, моим другом и еще какой-то девочкой.

Переодевшись во все чистое и сухое, я постелил постель и стал есть йогурт, который дали нам на полдник в честь прихода.

Переночевав, на следующее утро (тринадцатого июня) в три часа дня мы благополучно уехали в Краснодар…

…“Львовский” шел неплохо, правда, за Белореченском он сломался ненадолго, но проблема была довольно быстро улажена, и через пять с половиной часов мы въезжали в Краснодар. Как приятно было после такой долгой (как мне показалось) разлуки увидеть знакомые улицы, памятники, дома и соборы…

Наконец автобус подкатил к площади перед драмтеатром. Все гурьбой высыпали из автобуса, причем я выбежал в первых рядах. “Дети” кинулись к своим родным, но я, оглядевшись, не обнаружил папы (было половина восьмого вечера). Пришел ли он меня встречать? Я немного потолокся на площади, и вдруг вижу, как откуда-то из-за кустов выходит папа и с самым обычным видом направляется ко мне. Первые сказанные мною слова были: “Папа, а я поеду в Новороссийск?”. Вопрос замяли; папа сообщил, что “толчется” здесь с двух часов дня, поджидая меня. Здорово! Он пять часов “безвылазно” околачивался на площади! Как же я был рад возвращению! Попив “Горячего Ключа”, я “обрел” свое обычное состояние, и спустя двадцать минут, мы подходили к подъезду…

За все время путешествия мы прошли, - каким бы это не показалось невероятным, - целых сто десять километров (экскурсии входят в счет)!

Руководители: Куприянова Светлана Петровна и Котельникова Людмила Николаевна.

Дата поездки: с 3 июня 2000 года по 13 июня 2000 года.

Некоторые данные об “объектах”:
Река Пшеха, левый приток реки Белой: ее длина - 139 км, площадь бассейна - 2090 квадратных километров, река Белая, левый приток Кубани: ее длина – 265 км, площадь бассейна – 5990 квадратных километров, Приют “Цице” находится на высоте 1850 м, турбаза “Лагонаки” - на высоте 1700 м, приют “Фишт” - 1650 м, приют “Водопадный” - 1560 м. Гора Фишт – 2867 м, гора Оштен – 2804 м, гора Пшеха-Су - 2745 м, гора Мурзикао – 2365 м, гора Хрустальная – 2150 м, перевал Фишт-Оштеновский – 2100 м, перевал Майкопский – 2000 м, перевал Белореченский – 1770 м, озеро Псенодах – 1450 м.