Автор: Андрей Петров, г. Москва

Вы можете мне не верить, но Бавария - самое красивое место на свете. И дело тут не в ландшафтах - можно найти пейзажи не хуже. Дело в том, как люди здесь обустраивают и украшают свою жизнь. Причудливая резьба по дереву на стенах уютных домов, традиционно укутанные цветами балконы. Белые стены расписаны красочными картинами на сказочные, религиозные, исторические темы - улицы горных городков представляет собой целые галереи.
Каждая мелочь в деталях быта сделана так тщательно и с таким умом, что невольно вызывают восхищение и сами люди, которые столько любви и труда вкладывают в украшение своей жизни.

СКАЛЫ И ПИВО, 1990 год

Я оглянулся. На нас надвигается очередной фронт осенних облаков. Скоро начнет моросить, а серые скалы, похожие на крымские, только просохли. Веревка зашуршала через восьмерку и рукавицы - Андрей Зенкевич преодолел трудный участок и осторожно полез дальше. Выше блестит никелированное кольцо - пункт страховки. Вскоре Андрей добрался туда, прощелкнул карабин в кольцо и крикнул:
- Самостраховка, страховка готова, - это он закрепил нашу веревку и готов выбирать. Выбирать почти нечего - кольца расположены друг от друга ровно на 40 метров. От 45-метровой веревки остается запас на узлы на концах, да на небольшое "гуляние" по стене вправо-влево.

Я посмотрел вниз - полстены уже под нами. Камни крутой осыпи слились в серую поверхность, которая стекает к лесу. Среди похожих на спички сосен видно крохотное пятно - крыша хижины. Это хижина Франца Фишера, один из многочисленных приютов в Баварских альпах. Раньше она называлась Оберрайнтл хютте - по названию той горы, на стене которой мы висим.
- Понял, пошел - ответил наверх.

Отстегнул самостраховку от кольца, прищелкнул к поясу и полез. Веревка пошла плавно - Андрей страховал так, чтобы не мешать лазанию. Добрался до внутреннего угла. Да, здесь нависает и Андрей повесил петлю в старый крюк, чтобы вставить ногу, как в лесенку и подняться до удобных зацепов. Однако, если развернуться чуть спиной, то можно распереться ногами в стенки и подниматься, как по ступеням. Удалось пролезть самому, не нагружая веревку. Впрочем, еще неизвестно, как бы я лез, идя первым. Одно дело, когда веревка от тебя идет вверх и готова поддержать, если чего. Другое дело - когда веревка от тебя спускается вниз и при срыве ты будешь лететь до ближайшего крюка или другой точки закрепления, а затем еще ниже, пока веревка не натянется. А там - выдержит ли такой рывок опора, как будет амортизировать веревка, не побьешься ли о скалы и т.д. В общем, лучше не срываться. Тем временем я добрался до Андрея, взял у него лишние петли с карабинами, для промежуточной страховки, и полез дальше.

Тем временем тучи добрались до нас и начал моросить дождь. Выйдя под карниз, я откинулся и заглянул дальше. Трудно, но вылезти можно. А что там дальше - отсюда не видно. На стенах за перегибом часто поджидают сюрпризы, далеко не всегда приятные. Андрей крикнул снизу, что надо идти траверсом вправо, т.е. не вверх, а горизонтально. Я приспустился и полез правее, обходя нависание. Полочки на скале небольшие, на одну фалангу пальца, но удобные, хотя уже мокрые. Дождь моросит и капли стекают с каски за шиворот. Через пять метров я посмотрел вверх и увидел, что на стене появились какие-то неровности. Скалы ниже углублений-зацепов светлее и заглажены. Они отполированы руками многих, кто здесь бывал раньше. Правее скалы круче, значит надо идти вверх здесь. Я подобрал ноги, приподнялся и вытянул вверх руку. Нашел зацепку и стал выпрямляться, держась за нее. Рядом нашлась полочка для второй руки и я встал надежно. Но долго так не продержишься, надо идти дальше. Выше стена становилась чуть положе, но для выхода туда надо довольно рискованно выпрямиться и ухватиться за выступ над головой. А там может быть есть полочка, чтобы зацепиться. А может быть и нет полочки и тогда нельзя зацепиться, а успеешь ли тогда вернуться на старые зацепки? А если не успеешь, то придется соскальзывать или просто лететь вниз. А ближайший крюк, хоть и массивный на вид и забит видно здесь специально на этот случай, но уж больно старый.

Размышлять некогда, я внутренне сжимаюсь, вытягиваюсь и достаю до полочки. Зацепка на полфаланги, хотя уже мокрая, но зато для всех пальцев сразу. Дождь забыт, но он поливает. Для второй руки места на этой зацепке не хватает и часть пальцев ложится поверх пальцев первой руки. Подбираю ноги, калоши скользят по мокрой скале, перебрасываю руку выше - туда, где должна быть зацепка. Ура! Там действительно есть за что зацепиться! Дальше дело техники - перенести тело выше, поставить ноги на уступы, отклеить от зацепки слегка помятые пальцы. Теперь вперед - это тоже трудное лазание, когда приходится поискать опоры, но они есть, когда есть куда поставить ноги, когда руки не в таком предельном напряжении. Да и блестящее кольцо ждет, когда я прощелкну через него веревку - вот оно этого дождалось, а для меня это означает, что я уже не полечу вниз, к неизвестности. Во всяком случае, на этом участке маршрута. Андрей кричит, что веревки пять метров. Все правильно - в двух метрах выше торчит кольцо и вот я уже повис на самостраховке, подобрал веревку и кричу вниз:
- Самостраховка! Страховка готова, поше-ел!
Мой голос улетает к соседним стенам, вниз к безлюдной осыпи, к мокрому блестящему лесу и теряется в низких тучах.

Андрей вылезает, что-то говорит уважительно относительно трудного участка и уходит вверх. Не очень крутой камин проходим легко и вылезаем наверх. Мы оказались не на острой вершине, а на остром ребре. Оно подковой уходит к соседнему скальному цирку, обрываясь в обе стороны.

Дождь уже ослаб, очередная волна облаков пронеслась. Скалистые вершины уходят в облака, стены Веттерштайна обступают нас с трех сторон. На дальнем гребне видно красное пятно - это прикованная к скале крохотная хижина, где можно отсидеться в непогоду. За высоким гребнем - Австрия. Лесистый склон спускается под нами в долину речки. Она течет вправо - к Гармеш Партенкирхену. Красные черепичные крыши и гигантские трамплины олимпийского стадиона отсюда еле различимы. А прямо за долиной опять поднимаются лесистые горы Баварии и дальше на север теряются в дымке. Где-то там Мюнхен - до него километров восемьдесят.

Подобрав веревку в кольца, чуть согнувшись, чтобы не терять равновесие, проходим по скальному ножу до другого края - там должен быть спуск. Действительно, среди кривых деревцев на скале блестит кольцо, а вниз уходит крутой желоб промытых и отполированных скал, там тоже видны кольца. Да-а, маршруты здесь проработаны основательно. Рафинированный альпинизм. Твоя задача - лезть и страховаться, а не долбить скалы в поисках места для крюка или закладки, чтобы организовать страховку. Пропускаем сквозь кольцо веревку вдвое, спускаемся по ней до следующего кольца, встаем на самостраховку и продергиваем веревку за собой. Веревка легко скользит сквозь кольца, распложенные ровно через половину длины веревки. Восьмерки на наших поясах специально рассчитаны на то, чтобы пропускать сквозь них двойную веревку. Вскоре мы спустились на осыпь выше начала маршрута. Уставшие, мокрые, но вполне довольные. Сняли калоши и достали из рюкзаков кроссовки. Камушки мелкой осыпи катятся вместе с нами, ускоряя спуск к тропе в лесу. Спускаемся не спеша - дождь кончился, программа выполнена. Это четвертое и самое сложное восхождение в этом районе.

...По скалистому гребню Веттерштайн проходит граница Германии и Австрии, достаточно условная, как и всякая граница в горах Европы. Высшая точка - Цугшпитц, высотой 2960 м, недотягивает до трех километров. По всем стенам, гребням района давно проложены маршруты. В толстой книжке карманного формата даны краткие описания почти тысячи маршрутов. Впечатляют разнообразные фотографии с пунктирами маршрутов, где указана трудность участков, точки страховки. Такие путеводители на разные районы есть в каждом магазине по 30-50 марок. На весь СССР - один классификатор, где только названия и ориентация маршрутов, да несколько книжек по Кавказу, Памиру, Фанским горам, давно ставшие раритетами.

Мы приехали в Гармеш Партенкирхен, который раскинулся в долине среди гор. Микроавтобус оставили у стены олимпийского стадиона, просто захлопнув дверь. На опасения угона наш шофер Бендт только саркастически хмыкнул. Пока мы собирали рюкзаки, подъехал Штефан - длинный усатый блондин, профессиональный инструктор, он же - топ-модель для рекламы снаряжения фирмы "Салева". Это наш горный гид, знаток района.

Над стадионом со склона горы нависают гигантские трамплины. Короткая прогулка по улице - и началось ущелье. У будки с турникетом на входе провожатые купили всем билеты и мы ступили на тропу. Когда мы потом в день отдыха бродили по городу, ходили в гости к альпинистам, меняли наши ледовые крючья на их рюкзаки, то Бендт предложил погулять до 18 часов - после вход бесплатный. Первые 20 минут идем вдоль реки по дну каньона. Тропа ныряет в тоннели, используя естественные полости, снова выходит к перилам над рекой. Кое-где сверху капает, а то и льет душ. Туристы гуляют, щелкая фотоаппаратами. Фантастический путь переходит в широкую зеленую долину. Час идем под сводами деревьев вдоль прозрачной речушки. После отдыха крутой подъем влево по тропе с любовно сделанными ступенями из досок и камней. Когда все устали, тропа вышла на ровное место и среди зарослей травы и кустарников привела к хижине в два этажа. Мы оказались на дне каменного стакана - со всех сторон белые стены, ровное дно диаметром в километр покрыто белой галькой. Когда просыпаешься в хижине, кажется, что за окном выпал снег. У хижины штабеля ящиков с пустыми бутылками из-под пива - "Левенброй", "Пауланер". Вскоре прилетел маленький вертолет и заменил пустые бутылки на полные. На первом этаже - кухня, склад для снаряжения, просторная столовая - дубовые скамьи, столы. Огромная книга на подставке. Потолок сложен толстенными брусьями. Это какая же сила притащила сюда такие бревна? На втором этаже - спальня. Нары в два этажа устелены плотными упругими матами, а в углу горкой лежат одеяла - бери, сколько надо. На почтовом ящичке у двери написано "Штемпель Хютта" - т.е. штамп хижины, который можно поставить куда-нибудь на память - например, на открытки, или в наши альпкнижки.
- О, вот то, что нам надо, - оживился Андрей и потянул за веревочку дверцы. Ящичек изящно опрокинулся и оттуда хлынул поток воды из припрятанного пакета. Андрей почти успел отпрыгнуть - все-таки отменная реакция, но все-таки не совсем успел. Остальные покатились со смеху. Ну, конечно, пакет достали, наполнили водой из желоба умывальника и аккуратно запрятали обратно - для следующих любопытных. Следующим оказался Олег, тоже из нашей группы.

А потом начались восхождения. И вот мы спускаемся по тропе и подходим к хижине. Вечером собралось много народу - снизу поднялись человек 25. За столами тесновато, пиво, еще пиво. В конце еды шнапс в крохотных рюмках на деревянной дощечке. Пришли Эрик и Джордж, с которыми мы летом ходили на пик Ленина. Встреча была радостной - уже два месяца не виделись. В огромную книгу записывались посетители - кто, куда сходил, какой маршрут прошел. Мы достаточно выпили и тоже пошли записываться. Андрей Зенкевич, Андрей Петров - Оберрайнтл-турм, Директе Брих, 6 категории. Тут кто-то запротестовал - Они ходили только пятерку, они не ходили шестерку. Народ насторожился. Русских здесь еще не было. Но тут из-за стойки выскочил дежурный хозяин хижины:
- Все правильно, я выходил днем, смотрел - они шли шестерку.
Все уважительно успокоились и братание за пивом продолжилось. Вот так вот - дождь дождем, а за нами присматривали. Что с точки зрения безопасности и неплохо. Эрик разлил шнапс по рюмкам из кожаной, отделанной металлом плоской фляжки, подумал - и протянул ее мне. Я был растроган. С тех пор эта фляжка сопровождает меня на восхождениях. Была она и на Победе этим летом.

Утром под мелким дождем мы уходили вниз к Гармешу, тепло распрощавшись с хозяевами. Наш вчерашний защитник - программист, работающий в серьезной фирме, но в свободные дни он приходит сюда исполнять роль хозяина хижины - и так все по очереди.

Кениг Людвиг

Мы летели по автобану с гор к Мюнхену, когда Игорь Яшин вспомнил - а ведь это совсем рядом. Возможно, он сделал вид, что только вот сейчас вспомнил. Что касается меня - так я тогда об этом и не слыхал.
- Нет проблем, тут всего километров восемьдесят - ответил Бендт и повернул налево на перекрестке.

Вскоре над нами проплыли белые башни на склоне горы. Замок Neuschwanstein - Нойес шван штайн - сказка в полете над горами. Шван по-немецки - лебедь; швайн, как многие помнят - свинья. Немецкая поговорка гласит: "шван нихт швайн".

Несколько парковок под замком забиты машинами и автобусами, регулировщики помогли найти место. Замок построил король Людвиг II из династии Виттельсбахов (они правили Баварией более семисот лет, со времен императора Фридриха Барбаросса). Этот романтичный правитель построил красивейшие замки-дворцы Баварии и проводил в них время, наслаждаясь природой, уединением и музыкой. Вступив на престол, он отыскал прятавшегося от кредиторов композитора Рихарда Вагнера, освободив его от финансовых проблем. Погиб король-мечтатель загадочно. Однажды утром он отрекся от престола, а вечером, выйдя на прогулку, утонул в озере Штарнбергзее. Около дворца-замка Линдерхоф проходит трасса международного лыжного марафона Кениг Людвиг лауф, названного в честь короля. Но об этом позже.

Поднявшись пешком к изящным башням, мы прошли ворота и побродили по двору среди стен. Внутрь замка попасть оказалось сложнее - это было единственное место в Германии, где мы увидели очередь. Немцы сочувственно спрашивали нас - а правда ли, что в Москве очереди за хлебом? Искренне дружеское отношение смягчило мое предубеждение к этой нации - четверо дядей, сибирских стрелков, остались на Войне. Этот замок вызвал восхищение. Мы поднялись на висячий мост над стометровой пропастью с водопадами и долго любовались сказочной композицией башен и стен на фоне озера. Замок действительно похож отсюда на каменного лебедя, взлетевшего с пестрого осеннего склона над долиной с озерами и красночерепичными крышами сел.

Октоберфест

А потом снова помчались к Мюнхену. Нас ждал Октоберфест - знаменитый праздник пива. Он проводится с 1810 года, когда по случаю свадьбы будущего короля Баварии Людовика I и принцессы Терезы было устроено народное гуляние, ставшее ежегодной традицией. В Мюнхене ценится искусство удовольствия - умение сделать повседневную жизнь праздником, а пиво - это ихнее Все, включая науку, культуру и философию. Баварский закон о чистоте пива датируется 1516 годом. Согласно ему, в состав пива могут входить только хмель, солод, дрожжи и вода. Из 1300 пивоварен Германии 500 находится в Баварии и производят 4000 сортов пива из 5000, существующих в стране. В Мюнхене нас для начала повели вечером в Хофбрайхаус. Это старинная пивная, под сводами которой пьют пиво около тысячи человек. Посетители за широкими столами подпевают оркестру, исполняющему народные песни. Мы сидели за столом вместе с канадцами и японцами. После пары кружек "Хелл Левенброя" под свиную ногу с солоноватой выпечкой - кнедликами, все мы дружно присоединились к общему хору. Юра Шаранин возбужденно суетился с видеокамерой. В этом интернациональном хоре можно забыть о том, что под этими сводами за кружкой пива "Премиум Пилс" Ленин обдумывал "Что делать?", а Гитлер размышлял, кто виноват и готовил недоброе.

Утром я понял, что мы идем на праздник жизни, хотя раньше не слыхал про Баварский пивной фестиваль. Идти туда в потертых спортивных штанах - нехорошо. В странствиях по универмагу, куда завез нас Бендт, мы набрели в лабиринте отделов и заваленных товарами прилавков на отдел джинсов. Дефицитом завешено и завалено все. Долго выбирал, наконец решился, примерил. Выложил кассиру 40 марок (боже, аж 40 марок). Зато когда подошел к нашему Оппелю, друзья слегка осунулись:
- Ну ты вообще теперь не наш человек!

Теперь я одет так, как большинство молодежи, да и не только молодежи. Ночь мы провели в доме Эрика Шмидта. Вымытые тротуары не знают пыли, белая лестница в светлом подъезде - к этой чистоте невозможно привыкнуть после московской грязи. Утром Эрик разоделся как истинный баварец в тирольский костюм: вельветовые бриджи, белые гетры, кожаная куртка, пояс с медалями- монетами и шляпа с пером. В дополнении с седыми бакенбардами и гордой осанкой это впечатляет. И мы окунулись в неспешную, чинно галдящую толпу Октоберфеста. Здесь, сказывают, проверяют качество пива так. На тяжелую дубовую скамью выливают жбан пива. Двадцать крепких баварцев в кожаных штанах садятся и сидят с полчаса. Попивая пиво, естественно. Затем они дружно встают и скамья, прилипнув поднимается с ними вместе. Если скамья отвалится - всю партию пива выливают на помойку. За две недели на Фесте выпивают пять с половиной миллионов литров пива. Среди публики горланя топают с десяток ражих молодцов в испачканных чем-то цветным, некогда белых футболках. Ну, вылитые наши дембеля. И явно навеселе. Мы слегка посторонились - подальше от неприятностей. Чуть позже мы все же с ними обменялись сначала взглядами, потом словами - и понеслось:
- О, Москоу, Раша, гут, зер гут. Весельчаки вовсе не такие грозные, как казались. Нам протянули фломастеры:
- Пиши на майке мне вот здесь, где свободно - и чтобы Москва покрупнее!
Их футболки, как оказалось, сплошь исписаны цветными автографами - то ли городов, то ли разных стран. Да и в этом ли дело. В этой толпе пьющих пиво везде и всюду, только пару раз попадались в дым пьяные. По-моему, это были не наши...

На колонне высотой метров 20 четыре грани изображают одно: монах в подпоясанной рясе, с тонзурой протягивает поднос с кружкой пива королю в мантии. В лице монаха нет благочестия, а в лице короля нет надменности. Их лица одинаково выражают предвкушение людей, которые уже и еще не откажутся. Гигантские павильоны выстроились в ряд. Толпа перетекает между ними. Шесть павильонов по 8 тысяч человек в каждом или восемь - по 6 тысяч человек? Точно не помню, но почти 50 тысяч человек любителей пива одновременно участвуют в этом празднике всеми своими органами чувств.

Эрик уверенно двинулся в известный ему павильон. Под сводами негромкий гул перекрывает оркестр в центре на огромном помосте. Под сводом весело разносится тирольская и баварская музыка. Ряды столов заполнены. Ловкие полногрудые официантки в белых передниках изящно несут по 5-6 литровых кружек в каждой руке. Мы разбрелись в поисках свободных мест. Сесть всем вместе явно не получится. Тут Эрик с приятелем, тоже по тирольски разодетым баварцем, собрали нас и повели в отдельную нишу в боковой части. Только расселись за двумя столами, как появилась фрау. пальцы ее усеяны кружками, которые тут же перекочевали к нам на картонные кружки-подставки. Это Эмма, жена Эрика, она здесь работает. После первой кружки появилась вторая, потом огромные сочные куриные ноги и еще пиво. Разговоры оживились, появилось веселье, радость и благоволение в человецах. Эрик довольно улыбался и мало говорил - он практически не знал английского. Эмма подсела к нам и мы разговорились.

Я вспомнил палатку летом на Луковой поляне под пиком Ленина. Эрик лежал и задыхался. Вертолет уже вращал лопастями, я подбежал и попросил подождать. Гул чуть стих. Я бегом, задыхаясь от непривычной высоты, вернулся в палатку. Врач Леша Тарасов послушал, посмотрел, дал таблетки и сказал:
- Пожалуй, он оклемается, нет смысла спускать его вниз. Отправляй борт. Эрик благодарно кивнул.
Я вылетел из палатки, побежал к вертолету и поднял руки ладонями вверх - давай. Вертолет взревел, приподнялся над землей, развернулся на месте и ушел вниз, обдав меня пылью. Эрик потом так и не поднялся выше 5500. Эмма вполне профессионально объяснила причины заболевания мужа и с гордостью рассказала, как он бегает по баварским горам. Потом она умчалась - здесь за две недели фестиваля зарабатывают на весь год. А мы отправились на американские горки, галдя не хуже, чем те "дембеля", с которыми познакомились. По пути чуть не купил белую майку с толстяком, гордо несущим на пузе кружку пива. Пожалел 17 марок, хотя надпись заманчивая - "Beer Fest October Go".

Уже стемнело, добрели в толпе до ажурной конструкции, по которой мчатся вагоны, делая пять оборотов в воздухе. Джордж, приятель Эрика, провел нас по решетчатому лабиринту загородок, задержались у кассы и тут подъехал состав приземистых тяжелых вагонов. Мы погрузились в глубокие кресла, сверху на плечи и руки нам надвинули мягкие, но плотные державки. Все произошло мгновенно и поезд двинулся монолитной тяжестью и мягко набрав ход взлетел на горку. Внизу раскинулось море разноцветных огней, слитых в линии и причудливые схемы разных аттракционов. Дальше все слилось в поток переворотов, ускорений и торможений, полетов то вниз головой, то вверх головой. И вот уже мы плавно подкатили к перрону. Юра рядом со мной с трудом проснулся и потом божился, что ничего не помнит.

На следующий день мы поехали в Траунштайн. Обгоняя всех промчался мотоцикл с надписью "polizei". Седок в зеленом комбинезоне укоризненно покачал головой в шлеме поздно принявшему вправо "Фольксвагену". Вскоре мы въехали в длинную пробку, которая неторопливой змеей ползла через две эстакады.

Райтеральпы

Утром мы уложили в рюкзаки веревки, личное снаряжение и отправились по каменистой тропе из Австрии обратно в Германию. По каменистой тропе, среди низкорослых деревьев, карстовых воронок - типичный горный Крым! - вышли к перевалу. На тропе показались солдаты в знакомой по военным фильмам форме "мышиного" серого цвета. Они занимались скалолазанием.

Солдат лез по не очень крутой скале, с верхней страховкой, под наблюдением офицера и товарищей. Лез так, что было очевидно - это для него впервые. Мы остановились в сторонке, нерешительно достали фотоаппараты, а Юра - видеокамеру и попросили Яна спросить - можно ли снимать? Офицер выслушал, с любопытством посмотрел на нас и рассмеялся:
- Из Москвы? Кей Джи Би? - Битте шен - снимайте, пожалуйста. Пленка почти кончалась, долго не задержались - впереди нас ждала стена.

Вышли на перевал с распятием в скальной нише и помчались вниз по серпантину, где накануне тащили дрова в рюкзаках. Метров через триста стали пробираться по зарослям и вскоре вышли к подножию скалы. Над нами сквозь ветки нависла стена - метров четыреста белых скал. Решили идти все по одному маршруту по очереди - четырьмя двойками. Немцы впереди, чтобы обозначить маршрут. Однако я давно чувствовал неладное в своей груди и тут мои предчувствия начали сбываться. Дышать становилось все труднее - невидимая лапа сжимала мои бронхи, лицо начало отекать, появились хрипы.
- Вот что, я пойду быстро назад - видимо съел за завтраком какой-то свой любимый аллерген, скорее всего попался неудачный сорт хлеба. В аптечке есть у меня астмопент - аэрозоль, пшыкну и постараюсь вас догнать. И не очень прислушиваясь к возражениям на тему, что лучше бы мне отдохнуть, я быстро пошел назад. У распятия спрятал за камень свое снаряжение. Легкие сжимало все сильнее, дышать было все труднее и я старался идти как можно быстрее, не обращая внимания на солдат, которые уже заканчивали свои упражнения на скалах. К хижине я подошел вовремя - друзья Яна ее уже заперли и уходили прогуляться по окрестностям. Дверь открыли и вскоре я почувствовал облегчение - астмопент действует быстро. Отказавшись остаться в хижине, я помахал им рукой и побрел назад к перевалу, в очередной раз споткнувшись о камень, который разделяет Австрию и Германию.

Отек в организме начал медленно спадать. У перевала ждало совершенно необычное зрелище. На каменном алтаре у распятия священник читал молитву перед парой взводов солдат во главе с офицером. Только теперь я рассмотрел на скале несколько табличек с именами погибших - совсем как в наших горах. Я чувствовал себя несколько неудобно, да еще в драной футболке и калошах - около распятия лежала моя обвязка, лезть туда во время молитвы было бы неуважительно. Минут через пять капеллан закончил чтение, все сказали "Амен" и он жестом пригласил меня пройти. Я залез за камень, вытащил свои пояса, веревки, закладки и пошел к тропе. Солдаты вежливо подали мне упавший карабин.
- Данке шен - раскланялся я, запихал все в рюкзак и на цыпочках двинулся вниз, а молитва за моей спиной продолжалась. Наши уже оторвались от земли, однако я попросил Андрея сбросить веревку, прицепился к ней и мы полезли. Вперед я, конечно не рвался, ограничившись ролью страхующего. Крутая стена, пятерка, приятное лазание, сухие скалы. Хорошо, что я успел. В верхней части на полке среди веток на стене ящичек, а в нем книжка. Мы, конечно, записались по-русски. Вылезли со стены в заросли, продрались по ним до тропы и вернулись в хижину. Собрали рюкзаки и спустились к шлагбауму на шоссе, где бросили автомашины.

Немцы показывали: видишь на стене - выемка как колодец по всей длине. Там испытывают гранаты: бросают и засекают, на какой высоте сработает взрыватель - можно определить время горения. ...В последний вечер мы ждали поезда в Берлине. Прогулялись с Андреем по Унтер-дер-Линден. Знаменитые липы уже почти опали. По улицам ездили "Трабанты" - что вроде "Жигулей" для ГДР. Улица усеяна коробками, бумажками и прочим мусором - днем здесь проходил Берлинский марафон. Андрей сказал:
- Я поражен. Бывал здесь в командировках - идеальная чистота. Дом правительства всегда сверкал огнями - народ должен думать, что руководители всегда работают. А теперь он темный. Стена уже была разрушена. До объединения Германии оставалось два дня.

ЛЫЖНЫЙ МАРАФОН, 1998 год

Банковский семинар окончен, вызов на марафон в Германии в кармане, правда женевское консульство Германии смотрит на этот вызов косо, тянет время - так не полететь ли в Москву? Размышляя об этом, я после завтрака вышел из отеля, попрощавшись с участниками семинара. Кто отбыл к утреннему рейсу на Москву, кто отправился на два дня на курорт Кран Монтана - круглый стол проводить. Пешком дошел до аэропорта - мимо каких-то складов, грандиозных эстакад, по переходу над автобаном. Дневной рейс на Москву сегодня не летает, консульство Аэрофлота не работает. Все же придется ехать в Цюрих, но до рейса еще 5 дней! Где жить, что делать? Придется там поменять билет. Время пребывания в отеле тоже на исходе, хотя никто не напоминает. Брать такси не хотелось и я решил научиться ездить на троллейбусе. Прочитал инструкцию, состоящую из картинок с комментариями на нескольких языках, запихнул два франка, нажал нужную кнопку. Автомат пошуршал, выполз билет, который позволял мне целый час ездить на троллейбусе вплоть до центра Женевы.

Я слез около российской миссии, вспоминая роскошный прием здесь два дня назад. В отеле Интерконтиненталь участников нашего семинара не было. В холле сидели знакомые газпромовцы, с которыми мы ели пиццу в кафе Казанова с видом на Лаг Леман - так здесь на самом деле называют Женевское озеро. Энергетическая сессия ООН еще продолжается. Мы обменялись впечатлениями последних дней.
- Вы уже уезжаете? Как, и Задорнов был здесь? А еще кто? Жаль, не знал, надо бы переговорить. В Москве такая встреча - целая проблема.

Я поднялся в номер, принял душ, бросил махровое полотенце на пол - теперь, согласно инструкции, оно считается грязным. Вытащил из гнезда фен, просушил волосы перед зеркалом в полстены, с полосками подсветки сквозь стекло. Снял галстук, сложил его в карман чехла с сорочкой и одел джемпер. Достал из шкафа синий чехол с двумя парами лыж. Вполне респектабельный участник светской тусовки, директор аналитического центра Информационного агентства "Мобиле" стал превращаться в искателя приключений. Внизу сдал ключ от номера, заплатил за пиво и телефонный разговор. На этом формальности окончены. Трудно было ожидать, что месяц спустя в Женеву предстоит вернуться в составе делегации Агентства "Мобиле" на переговоры с организациями системы ООН по вопросам информационного сотрудничества. Служащий в униформе как раз усаживал в такси очередного постояльца. Небрежным жестом поблагодарил его и отказался от вызова такси.

Я пошел к остановке, решив использовать до конца свой троллейбусный билет - оставалось еще 15 минут оплаченного времени. Троллейбус подошел почти сразу и повез меня мимо штабквартиры ООН. Перед входом на площади стоял деревянный стул на трех ногах, четвертая разбита. Стул высотой с трехэтажный дом. Это памятник-символ против противопехотных мин, он установлен совсем недавно. Троллейбус сделал круг по узким улицам и по знаменитой набережной вывез к вокзалу. Купил билет на ближайший поезд до Цюриха в вагон второго класса (как все покупают), купил карту Германии (надо же найти, где находится этот Обераммергау, место проведения марафона). Полдень. Пара банок пива в дорогу не помешает. Экспресс подошел, как всегда, по расписанию. Быстро промелькнули знакомые улицы и состав без особого шума помчался мимо частных вилл, а потом по берегу Женевского озера. Горы за ним скрывались в дымке. Попивая пиво, я стал изучать карту и вскоре нашел. Да, это около 80 километров от Мюнхена и - ну надо же! - всего двадцать километров от Гармеш Партенкирхена! Знакомые места. Надо ехать.

На вокзале Цюриха я стал изучать схему поездов. Один участок меня заинтересовал. Я спросил у прохожего:
- А что это такое?
- Это территория Швейцарии внутри Германии.
- А можно ли сюда приехать, скажем на поезде?
Он с интересом и даже с некоторым умилением посмотрел на меня:
- Да здесь все можно.

Итак, я взял курс на Шафхаузен. В Сингене началась Германия и я слез с поезда. Таможенники или пограничники стояли в стороне и с вялым интересом оглядывали приезжих. Посмотрел расписание на платформе, ничего не понял и пошел на вокзал. Опрятно одетая публика снует по своим делам. Витрина с обычным набором напитков и шоколадных изделий. В зале ожидания лишь несколько фрау с нарядно одетыми детьми. Бросил посередине свою сумку и чехол с лыжами. Подошел к стойке кассы. Энергичный парень лет тридцати небрежно набрал запрос на клавиатуре.
- Вообще-то мне в Обераммергау, на лыжный марафон Кениг Людвиг лауф, - что там ближе? Оберау? Гармеш-Партенкирхен?
- Из Гармеша ходит автобус, но это уже будет поздно. Из Оберау, конечно, ближе, всего километров восемь, можно взять такси, но это дорого - марок пятьдесят. Вот вам маршрут до Оберау - все же самый близкий пункт.
И он сам с любопытством посмотрел на результат - из принтера выполз листок со списком четырех пунктов пересадки. Указано время прибытия - на какую платформу и отправления - с какой платформы, номера поездов, цены. Между поездами 3 - 8 минут.
- Прекрасно, вандербар, но тут все по-немецки - задумался я.
- О, сейчас сделаем на английском - ответил кассир и снова пальцы забегали по клавиатуре. Из принтера вылезла следующая бумага.
- Так у тебя на английском получается на тридцать марок дороже, чем по-немецки. Да и на один поезд больше, - заметил я, посмотрев на сумму.
- Да-а, это компьютер выдал маршрут через Штуттгард. Нет, через Ульм, конечно, ближе. Вернемся к первому варианту - улыбнулся он.
- Хорошо, а можно платить долларами?
- Нет проблем, можно.
Кассир осторожно взял бумажку в сто долларов и посмотрел на свет.
- Не волнуйся, моя продукция хорошая - высший класс, - успокоил я его. Мы рассмеялись и расстались почти друзьями. Так я не только получил свой план движения на ближайшие пять часов, почти до цели, но и разменял немного марок. Последняя пересадка ждала в Мюнхене. Путь оказался длиннее, чем я вроде бы нашел по карте, но машине виднее - она его получила автоматически. Железная дорога этим путем по большой дуге огибала с севера горный район.

Разнообразие железных дорог продолжилось. Одни поезда ждали на ярко освещенных вокзалах, другие - на небольших полустанках. В одних нажимаешь кнопку - двери открываются автоматически, в удобных салонах двери сами раздвигаются при подходе. Чистый туалет с мылом, бумажными полотенцами и, естественно туалетными салфетками и рулонами бумаги. Другие поезда попроще и похожи на наши электрички, только очень хорошие электрички. В каждом поезде проходит контролер в красивой форме, сбоку на ремне висит овальная коробка с кнопками. Проверка билетов:
- Битте шен.
- Данке шен.
Везде можно сидеть свободно - народу немного и поезда едва заполнены наполовину, но можно выбрать салон для курящих или для некурящих. Мало кто разговаривает друг с другом. Больше читают, смотрят в окно или сидят, уткнувшись в экраны своих ноутбуков.

Так куда же я на этот раз еду? Ворд Лоппет - Worldloppet - система международных лыжных сверхмарафонов. Тринадцать стран проводят соревнования, открытых для всех желающих испытать себя: Австрия - Доломитен лауфен, 65 км, Италия - Марчелонга, 70 км, Германия - Кениг Людвиг лауф, 55 км, США - Биркбеннер, 50 км, Канада - Кескинанда, 50 км, Япония - марафон Саппоро, 50 км, Эстония - марафон Тарту, 63 км, Финляндия Хиито, 75 км, Швеция - знаменитый Васа лоппет, 90 км, который проводится с 1922 года, Норвегия - Биркбеннер-реннет, 58 км, Франция - Трансюрасен, 76 км, Швейцария - марафон Энгадин, 42 км и даже Австралия - Кангоро-оппет, 42 км, причем он проводится в конце августа. Основная идея - объединить лыжников всех возрастов из разных стран. Для тех, кому не по силам пройти длинную дистанцию, существует система вдвое укороченных соревнований, которые проводятся накануне главных стартов, или параллельно с ними. На сегодня в таких соревнованиях приняло участие свыше ста тысяч человек.

Каждый марафон - это настоящий праздник здоровых не только духовно людей, обросший соревнованиями для детей и не марафонцев, развлечениями, культурными мероприятиями. С предстоящего сезона к этой системе присоединяется марафон в Чехии - Пястовца пятидесятка, который пробился в конкуренции с четырьмя другими претендентами, включая Праздник Севера в Мурманске. Наш лучший по уровню организации марафон не дотягивает до международных стандартов по условиям размещения участников, а на сегодня и по массовости отстает. Что уж говорить о любимой мною "Лыжне России"! В конце 80-х морозным солнечным утром сразу за МКАД вдоль Калужского шоссе выстраивались 13 тысяч лыжников самых разных возрастов и уровней подготовки. Трасса в 60 км проходила по живописным местам Подмосковья, а финиш - на красивом стадионе конно-спортивного комплекса в Битце. Большинство бежало 30 км, но все равно это было красивое зрелище. Теперь Лыжню России загнали в Яхрому, а трасса больше подходит профессионалам.

Время пролетело незаметно, незаметно стемнело и в Оберау я вылез уже в темноте. У вокзала никого. Стоят два пустых такси (помню - это дорого!), без шоферов. Рядом по шоссе проносятся машины. Не пойти ли пешком, как это было бы у нас? Но к повороту наверх куда идти - направо по шоссе или налево? Зашел в придорожный отель. Как обычно, красиво и уютно. Массивные деревянные балки, резьба, завитушки. Цветов на балконе нет, есть только в рецепшен, все-таки на улице январь. Никого. Я бросил вещи у стойки и пошел искать людей. На стене висели дипломы, один из них - на русском языке. Две дамы из московского турагентства "Что и где" благодарили за гостеприимство и клялись, что считают здешний ресторан входящим в первую сотню лучших ресторанов Европы. Интересно, когда же они успели побывать в остальных ста? А может быть, здесь и переночевать? В ресторане полутьма, с потолка и стен выпирают мощные деревянные брусья. Чинно расселись две семьи. Официанты в углу играют в карты.
- В Обераммергау? Вам лучше пойти на вокзал, обратитесь к диспетчеру. Такси - нет, это дорого!

Я не совсем понял насчет диспетчера, все же английский у русских и немцев несколько отличается, но пошел. За стеклянной стеной парень в сорочке с короткими рукавами в окружении табло, телефонов и клавиатур. Он внимательно выслушал, сразу оживился. Невзирая на протесты, выскочил на морозец и потащил меня к вагону подошедшего поезда. Что-то быстро объяснил проводнику и подтолкнул меня в вагон.
- Вернитесь в Мурнау, оттуда поезд в Обераммергау,- объяснил вдогонку. Поезд уже пошел, я помахал парню рукой с благодарностью, но смысл спешки понял позже. Между тем проводник пробормотал: "Мурнау, Обераммергау", набрал что-то на клавиатуре своего "пенала", висящего на ремне через плечо - и из прорези выполз билет. Проводники, стало быть, не только проверяют, но и обилетить при случае могут. До Мурнау всего минут десять. Проводник жестами показал - вон тот поезд на соседнем пути. Шнеллер! Это был последний состав наверх. Если бы диспетчер не поторопил... Или такси - но ведь это считается дорого.

Долго тащимся над темными склонами, набирая высоту. Уходят вниз освещенные поселки. Под нами проплыло шоссе, освещенное фарами мчащихся машин. Вокруг осталась темнота. Без десяти двенадцать поезд вплыл на освещенный перрон. Конечная остановка - на плакате рядом с часами написано: Обераммергау. Машинист и два рабочих ушли. Я остался один на заснеженной улице, по сторонам сугробы, темные окна домов. Проехала машина и опять тихо. Зашел в один отель - никто не отзывается, дверь заперта. Зашел в другой - нажал кнопку. Сонный голос отозвался - мест нет. Что делать? Спросил у проходившего парня
- Где здесь информация о марафоне? Он показал - прямо и через две улицы направо.

Поворот оказался недалеко, за мостом через задумчиво текущую в снегах реку. Слева небольшой домик, окна освещены, слышны голоса. Бросил сумку и чехол посреди улицы и зашел.
- Гутен абенд! - поприветствовал всех. Подошел к стойке и объяснил, что приехал на марафон и нужно жилье. Бармен задумался, набрал номер, переговорил.
- А такая цена устроит - одноместный номер. Устроит? Отлично. Он прищурился, пытаясь угадать:
- Норвежец? Нет? Балтийские страны? Снова нет? Хм-м, может быть русский?
- Русский, русский, - честно признался я.
- О, русский, обрадовался он - Поехали. И пошел со мной на улицу. Я думал, объяснит, как пройти, но он открыл багажник, загрузил сумку, пристроил чехол с лыжами. Помчали ночными улицами, закоулками - сам бы я не нашел. В небольшой уютной гостинице хозяйка уже ждала, я заполнил карточку, поблагодарил бармена. Небольшая комната, ключ от ванной с туалетом. В полпервого ночи я уже развалился в кресле и щелкал пультом по ста каналам спутникового телевидения. На следующее утро, после завтрака со шведским столом - колбасы, ветчина, сыр, кофе чай, соки, мюсли, молоко, булочки, фрукты - отправился в город. В информационном центре суета, полно народу. Я нашел себя в списке, заплатил взносы за оба марафона (дешевле, чем сумма двух отдельных взносов) и получил пакеты с номерами, информацией, мешками для одежды на старте.

Спортфирмы продают снаряжение, бесплатное угощают спортивными напитками с минеральными добавками, специальными леденцами. Дело было до кризиса, встретилось немало русских - они приехали одним автобусом из Италии с марафона Марчелонга. Среди них - знакомые по Финляндии и Васалоппету. Купил в магазине сувениров, включая чайную кружку с портретом короля Людвига II, его замками Нойесшванштайн и Линдерхоф. В гостинице одел лыжный комбинезон, перешел дорогу и встал на лыжи. Плохонькая лыжня быстро вывела на укатанную под конек трассу, по ней промчался под уклон с километр до улицы. Снял лыжи, прошел по усыпанным мелким гравием тротуарам, мимо расписанных картинами домов. У старта стены дома разукрашены сценами про Красную шапочку. Волк, правда, не очень злобный.

На старте укатывают огромную поляну, висит плакат с приветствиями на языках стран-участниц марафона. Я с удовлетворением нашел русское "Приветствуем" и помчался по отличной трассе в горы. Свежий снег сверкает под ярким солнцем. Через несколько километров выехал в долину, слева под склоном - купола замка. Встретил Славу Онищенко. Знаменитый альпинист и врач приехал на лыжный марафон для спортивных врачей. Трасса пошла тягуном вверх вдоль склона горы. Конец подъема терялся где-то впереди за деревьями. Хотя я ровно и без особого напряжения скользил коньковым ходом, но на лбу выступил пот. Тут меня обогнал какой-то пожилой немец, лет под шестьдесят. Он шел классикой по рельсам лыжни, проложенной по краям коньковой дороги слева и справа. "Красиво чешет немчура, даром, что почти дед", подумал я и попытался не отстать. Сделать это было нелегко, хотя коньком идти легче, чем классическим стилем. Когда я уже запыхался, подъем, к счастью, кончился и мы покатили вниз среди деревьев. Лыжи скользили одинаково - "Фишер", он и в Баварии "Фишер". Разогнались так, что уже захотелось притормозить. Тут мы вылетели из леса, спуск кончился и трасса плавно прикатила нас к развилке.

Немец повернулся ко мне и спросил:
- Ну, и где здесь на Кениг Людвиг?
- Судя по указателю - направо, ответил я и подумал: "Надо же, свой оказался". Ну да, меня-то легко распознать - я всегда катаюсь за рубежом в шапочке "Лыжня России". Дальше мы поехали вместе, обсуждая предстоящие старты. Ярко светило солнце, сверкал снег, зеленые ели покрывали склоны, которые окружали широкую долину. Трасса вывела на середину долины и пошла вдоль дороги. Лыжник чуть сбавил темп, чтобы я не отставал.
- Так ты только классику поедешь, а я собираюсь обе дистанции подряд. Время для меня неважно, главное доехать. Тем более, что я альпинист, а не лыжник.
- О, у меня есть знакомые альпинисты, - оживился попутчик, - Вот, может знаешь такого - Герман Аверьянов.
- Альпинистов-то я многих знаю, а Германа - так лет двадцать. Вообще-то я из МИФИ - Андрей Петров.
- Так и я из МИФИ - Владимир Соколов. Вот и познакомились.
- Да мы, кажется, давно знакомы. Ты ведь, наверное, из старых мастеров МИФИ по лыжам. Может быть, помнишь - гонка была "Встреча поколений МИФИ" в сильный мороз в пансионате "Лесные поляны". Мы тогда еле притащились, все перемороженные, чаек разливаем из термосов скрюченными руками, а три старых лыжника, которые уже давно приехали, расстелили в уголку газетку на стуле, разломили курицу. Разлили водку и сдвинули кружки со словами: "Ну, мужики, мы правильно живем. За это". Я потом часто эти слова в пример приводил своим молодым альпиноидам.
- Так я точно был один из них - рассмеялся довольный Володя.
- И Башилов тогда был. Давно это было, лет двенадцать, а то и пятнадцать. Мы и сейчас дружим, и не только на лыжне. И два выпускника советской кузницы ядерных кадров, встретившиеся столько лет спустя там, куда им приехать раньше и помыслить нельзя было, покатили дальше по лыжням Баварии, любуясь солнечными горными пейзажами. Трасса с реки ушла в дремучие и пустынные сосновые леса, где только плакаты с указанием километража от старта напоминали о существовании на этой земле человека. Ну и, конечно, великолепно подготовленная лыжня.

Километров через десять мы повернули и помчались вниз по долине. На повороте к Обераммергау обогнали слепых, которые шли по лыжне в сопровождении поводыря. На спине у каждого - желтый плакат с тремя черными кружками и надпись "BLIND". Качество лыжни великолепно. Она в две колеи проложена вдоль просторного полотна для конькового хода. Улыбаясь и характерно для слепых щурясь, они шли один за другим, весело переговаривались, переставляя палки и не спотыкаясь. Сопровождающий ехал сбоку, готовый прийти на помощь при необходимости. Судя по тому, что они ехали в Обераммергау, получалось, что за день они километров по 20-25 накрутят под ярким солнцем января, которое для них только пригревает, но не светит.

...Проснулся затемно, после вчерашнего марафона ноги слегка болят. Сегодня к тому же классика - потруднее конька. Опять тот бесконечный подъем к Линдерхофу! - надо мазать лыжи с запасом, не дай Бог будут там проскальзывать. Одел лыжный комбинезон, сверху куртку и штаны, остальное в рюкзак. Сразу одел свои желтые "Соломоны" - от финиша близко, можно дойти и в лыжных ботинках. В этот ранний час в столовой полно лыжников. Разговоры вполголоса, все сосредоточены. Хозяйка меняет кофейники и подсыпает на поднос булочек. Взял в кладовке лыжи. Накануне их только пропарафинил для скольжения. Мазь класть буду на старте. По морозу пошел к центру города, досадуя, что мелкий гравий на заснеженных дорожках портит подошву лыжных ботинок. У церкви уже много народу. Вчера я ходил дальше, к залу регистрации, оказалось, напрасно - автобусы проходят по всему городку, собирая лыжников. Вскоре мы дремали в мягких креслах, мчась в рассветных сумерках вверх к стартовой поляне у замка.

Стартовый городок уже многолюден. Подъезжают новые машины, автобусы. Я отстоял очередь в кабинку туалета. Вчера я полез в нее с лыжами в руках и потом ловил саркастические взгляды. Мол, здесь не воруют. Что делать - привычка. Уже в Москве узнал, что у Онищенко украли-таки лыжи в камере хранения после финиша. Правда, организаторы предоставили ему новые в порядке компенсации.

В шатре с надписью "Фишер" я отдал свои "Фишера" в руки профессионалов. Фирма бесплатно в порядке рекламы мажет лыжи всем желающим. Об их смазку я потом спотыкался всю дистанцию. Лучше бы не ходил. Зато подъем у замка Линдерхоф - без проблем, держали намертво. Как всегда, полно знакомых. Играет музыка, объявления на нескольких языках. Время летит, оживление спадает, все разминаются, концентрируется. Быстро раздеться, покидать лишнее в красный полиэтиленовый мешок, завязать - и бросить в сторону. Мешки соберут и привезут на финиш.

Солнце осветило больше тысячи разноцветных комбинезонов, которые построились под рекламными аэростатами. Старт общий - без разбора возраста, пола и национальности. Все потихоньку проталкиваются лыжами к передней линии. Но вот взлетели ракеты - старт. Ряды поехали вперед. Палки ближе к себе - чтоб не обломали. Все внимание - на соседей, не толкаться, чаще отталкиваться палками и следить, чтоб передние не упали. Впереди справа завал. Проскочили. Кто-то упал слева. Проехали. На снегу валяется обломок палки. Кому-то не повезло. Я взял металлические палки. Пусть они тяжелее, но при общем старте - спокойнее. Проскочили замок и вот первый подъем. В конце круто и здесь все успокоились, построились и пошли пешком до верха, дальше между деревьев проехали не спеша, до большого спуска. Покатили - уже ветер свистит в ушах, 6-7 лыжней параллельно позволяют перескочить, когда впереди кто-то летит кубарем. Долгий пологий спуск. Присел - и катись. Публика по сторонам, кричит, апплодирует. После подъема - снова длинный спуск с поворотом в конце. Никто не упал, но лучше тормознуть. Теперь толпа рассосалась. Сильные убежали вперед, слабые отстали, вокруг остались приспособившиеся.

Лыжи держат в подъем, но скользят плохо. Я вижу как от меня уходят на спуске. Но на подъеме некоторых удается догнать. На марафоне каждый работает как может. Рывки опасны - сил не хватит. Прогулочный темп невозможен - общая энергия массы людей подхлестывает, дает внутренний подъем и толкает вперед. Сумасшедший спуск с резким поворотом в конце - еще подъемы, спуски. Пункты питания - кисель, спортивные напитки, все подогрето. У замка Линдерфох подъем даже легче чем вчера - хоть знаешь, чем кончится. В конце нудный-нудный тягун, а потом - широкий двухкилометровый спуск. Ветер свистит. Ноги уже устали. Наезжаю на кого-то впереди, ухожу в сторону - и тут спотыкаюсь на лету об эту проклятую мазь! Полет кубарем метров на пять. Все цело, снег в глазах, на лице, на перчатках. Кто-то мчится мимо. Хорошо хоть широко - завала нет. Стряхиваю снег с волос, одеваю шапочку - и поехали. Постепенно прихожу в себя. Спуск в долину, петля - подъем в обратном направлении. Потом долгий полет вниз под уклон. Здесь уже можно обгонять уставших. Дальше их будет все больше. Тех, кто рванул, как на пятьсот...

Ведь предупреждали. Главное - самому не капнуть. Я стараюсь не разгоняться, идти с запасом сил. Черт с ним со временем - второй марафон подряд, это не шутка. Километров за восемь до финиша в рядок сидят фотографы и ловят выражения лиц участников. С марафона в Финляндии мне прислали фото, а из Германии - нет. На финише, естественно ускоряемся, последнее выяснение отношений - я обгоняю на последних метрах пятерых, но двое обходят меня. Въезжаем в створ, все. Музыка, солнце. Бродят довольные и уставшие люди. Пятна соли на лицах, сосульки на усах и бородах. И общая приподнятость пробивает усталость. Я сделал это! Лыжи в камеру хранения - ряды стоек на улице. Отличная выставка снаряжения. В огромном спортзале за загородкой ряды красных мешков. Мой уже несут - номер на груде служит талончиком. Кто-то сидит на полу, кто-то переодевается, а в другом углу - там еда. И питье. Суп теплый, булочки - бутерброды. И конечно много-много пива.

"Когда мы приехали в Баварию, там было много-много хорошего молока" - ха-ха-ха! В Баварии много-много отличного пива! Вот что по настоящему восстанавливает. Разговоры, знакомые и незнакомые люди. Мы, конечно, еще где-нибудь увидимся. Братство Вордлоппета отмечает очередной праздник. Но я спешу в гостиницу. Душ, все покидать в сумку - и на вокзал. Утром мой рейс из Цюриха, а до него еще как до Китая... Сами знаете чем. На улице подходит парень и на ломаном английском спрашивает:
- Как пройти в Оргкомитет, где можно получить паспорт Вордлоппета. Присмотревшись, я отвечаю по-русски: - Вниз и во-он там направо! - и он расплывается в улыбке.
- Пока! Еле успел на поезд, а потом морозный Мюнхен. А потом осенняя трава ночью на берегу Бадензее, недалеко от музея лорда Цеппелина. И вот я смотрю на табло в аэропорту Цюриха. До регистрации еще полчаса. Но пиво в Баварии все-таки лучше.

В Москве я нашел в Интернете протокол обоих марафонов. Просматривая его, наткнулся на две фамилии, против которых стояла дата рождения - 1900 год. Один из них, из Норвегии, занял первое место в возрастной группе "старше 85", другой, из Великобритании, - второе. Норвежец у меня выиграл целый час, англичанин, правда, был в конце списка, но тоже далеко не последний. Да, конечно, я ехал второй марафон подряд, конечно, я приехал с банковского семинара, и вообще не лыжник и катался вместо отдыха два дня перед стартами по 45-50 км... Однако, когда почти столетние мальчики не просто выходят на старт 55-километрового марафона, с тяжелыми подъемами, с головоломными спусками, не просто доезжают до финиша, но еще и выигрывают у тебя - вот это по-настоящему впечатляет.

Но есть и у нас, молодых еще пока (в некоторых местах) отдушина - это коньковый ход. Он появился недавно, старцам там делать нечего и я с облегчением стал изучать протокол первого дня, где у меня и место получше - 309, да и время было приличное - 3 часа 13 минут... В конце протокола я снова наткнулся на 1900 год рождения - это был лыжник из Франции, который здесь оказался единственным в группе старше 85 лет. Нигде не спасешься от этих старцев! Хорошо еще, что они подряд по два марафона не бегают. Хотя вот это интересная мысль... До 85 лет еще есть время подготовиться.

Эту историю я рассказал в конце мая после финиша полумарафона, организованного альпинистами МАИ. Уже началась летняя жара и мы пытались хоть немного смыть пот и охладиться в сомнительно чистой воде пруда Покровско-Стрешневского парка.
- Так я что говорю - оба попали в группу старше 85 лет, хотя им-то уже под сто, а более старой возрастной группы в лыжах нет.
- Ну и что? А ты знаешь, какая старшая возрастная группа в плавании? Так вот - от 105 до 110 лет.
- Да-а? И как?
- А никак. Плывут себе и плывут! Может быть, еще не поздно перейти на плавание?