Пишите в ФОРУМ на Mountain.RU

Автор: Олег Малышев, г.Усть-Каменогорск

Горы: радость и горе
Всем им, ушедшим в горы и не вернувшимся

"Я немного ещё постою на краю…"

Вы когда-нибудь, глядели в лицо человеку, которому не в силах помочь? Нет, не в смысле занять денег или достать, что-нибудь. Не в силах помочь остаться в живых.… В альпинизме бывает и такое. И чем дольше ты ходишь в горы, чем больше за твоими плечами покорённых вершин, тем больше вероятность, что ты столкнешься с такой ситуацией.

Этот эпизод произошел на спуске, во время одного из акклиматизационных выходов, перед восхождением на пик Ленина с ледника Коман-Су. Нас было четверо - Лена Белокурец, Толик Урусгалиев, я и один из чехословацких альпинистов (к сожалению, не помню его имя). Спуск проходил по крутому скально-ледовому кулуару с несколькими каменистыми островками, где можно было остановиться и перевести дух. Была вторая половина дня, все были немного уставшие и, естественно менее осторожны, чем надо. Кошки держали хорошо, поэтому спускались спиной к склону и без верёвки. До ледника оставалось сбросить метров 300 высоты. Там отдых, чаёк. Ещё 2 часа и в базовом лагере. В общем, расслабуха в голове. Остановились передохнуть на скальном островке. Через несколько минут встали, чтобы продолжить спуск и тут, Лена зацепилась кошкой об камень. Толик находился ближе всех. Распрямившись, как пружина, он успел оттолкнуть назад Лену, но сам не устоял и, взмахнув руками, упал на лёд. Отработанным движением перевернулся на живот, и руки приняли положение для самозадержания. Но вот только ледоруба в этих руках не было. Он остался лежать на камнях. Всё происходило настолько быстро, что никто не успел издать ни звука. Я подскочил к краю скалы и беспомощно стоял и смотрел прямо в лицо Толику. А он, с бесконечно удивлённым лицом, начинал набирать скорость, беспомощно пытаясь зацепиться за лёд руками. Даже в этой ситуации, у него сработали альпинистские рефлексы. Он задрал ноги с кошками не пытаясь затормозить ими. Каждый из нас знает, что при попытке врубить кошки в лёд, человека перевернёт, возможно, сломает ноги и падение станет неконтролируемым. Так мы и стояли в полной тишине, глядя на удаляющегося Толика. Несмотря на оцепенение, я машинально отметил, что его благополучно пронесло мимо большого зазубренного камня и после этого он скрылся за изгибом кулуара метрах в 60 ниже нас. Только тут к нам вернулась способность двигаться. Мне кажется, я никогда быстрее не передвигался по льду. Вместе с чехом, успев только бросить Лене, чтобы она оставалась на месте, мы буквально побежали вниз. В голове уже прокручивались кадры из фильмов ужаса, который мы должны были увидеть внизу. Выбежали из-за поворота и далеко внизу увидели тело Толика. Остановились отдышаться, одновременно пытаясь разглядеть, что произошло. Надежды увидеть его живым почти что не было. Жуткое ощущение беспомощности и досады на столь нелепую смерть. И вдруг… или показалось, или он действительно пошевелился? Мы опять бросились вниз. Когда подошли метров на двадцать, мы уже готовы были кричать от радости, да, по-моему, и кричали. Толик был жив, мало того он был в сознании. Произошло маленькое чудо. А может быть и не одно. Во первых, его благополучно пронесло мимо всех вмороженных в лёд камней. Во вторых, он не потерял голову и продолжал как мог пытаться затормозить. В третьих после поворота, кулуар несколько выполаживался перед следующим сбросом и это снизило его скорость. В четвёртых, жаркое летнее солнце немного растопило лед, и он стал бугристым и ноздреватым. В местах, откуда вытаяли и укатились вниз камни, образовались канавки и ямки. Вот в такие две близко расположенные бороздки и попали одновременно его локти. И это позволило ему остановиться. Толик был в шоке от происшествия, но кроме синяков, ссадин и ушибов не получил других повреждений. После остановки он лежал, не шевелясь потому, что не мог понять, цел он или нет. Слава Богу, всё окончилось благополучно. Случаются ещё иногда чудеса. Но этот удаляющийся вниз, беспомощно-удивлённый взгляд - я не забуду до конца жизни.

пик Коммунизма Фото Олега Малышева

Эпизод второй - восхождение на пик Коммунизма. С Памирского Фирнового плато на перемычку между пиком Рэма Хохлова и Коммунизма тянется длинный пятисотметровый подъём. Лёд, разрушенные скалы, фирн. Ничего особенно сложного в альпинистском плане. Единственная сложность - высота. И вот именно на этом простом склоне, во время спуска после восхождение произошёл срыв. Сорвался один из алма-атинских альпинистов В.Санаров. 500 метров передвижения способом «голова-ноги-голова» по такому рельефу, как правило, кончаются трагично. Но как я уже отмечал выше, чудеса иногда случаются. Это как раз тот случай. Санаров остался жив и, в общем то, почти невредим. Самым сильным повреждением был разрыв связок на колене. Это конечно очень больно, затрудняет передвижение, но не смертельно. Руководствуясь этими соображениями, специальную спасательную операцию организовывать мы не стали. Решили спускать своими силами. Где мог - шёл сам, где не мог - съезжал по верёвке. Короче, до ледника, по ребру Бородкина спустили. Дальше, основная группа ушла в лагерь, а я и Гончаров Саша повели его через лабиринты ледника. Пока было светло и было видно промаркированную тропу, всё выглядело неплохо. Ну, стонал он, ну жаловался, но ведь двигался же, хоть и медленно. Но когда стемнело (уж очень медленно мы тащились) - Санаров встал. На ночёвку в 2-х часах от лагеря вставать совсем не хотелось. Да и не было у нас с собой ни палатки, ни примуса, ни даже спальников. Всё отдали ребятам, рассчитывая прийти в лагерь ещё засветло. Что только мы не делали: и просили, и уговаривали, и ругали, и материли - нет, не идёт, выдохся. Пробовали нести. Но это несерьёзно - сами уже на пределе физики. Страшно хотелось пить, но ручейки с наступлением темноты замёрзли, а крохи воды во фляжке - только Санарову. И вот это-то отсутствие воды и заставило двигаться нашего раненого. Сделаешь 10 шагов, получишь глоток воды. Этакий шантаж. Помогло. Доползли. На следующий день вертолёт увёз его в больницу. Так что, чудеса случаются, но не всегда…

Там же, в том же сезоне, украинская команда, во главе с Москальцовым, погибла, сорвавшись из под самой вершины пика Клары Цеткин на маршруте Попенко. Те, кто там был, имеют представление, что это за маршрут. Описывать его я не буду, достаточно сказать, что это - шестёрка - отвесная стена. Так вот там тоже произошло чудо. Лавина сорвала всех кроме верхнего в связке, и он остался один, с обрывком верёвки, без палатки, без продуктов и примуса (работал первым). Когда он пришёл в лагерь, он почти не мог говорить и так и не смог рассказать до конца как же он выжил. Как он умудрился спуститься по этой стене в одиночку, с двумя холодными ночёвками? Он не помнил и сам. Но спустился, пришёл в лагерь и рассказал, что смог. Была большая спасаловка. Нашли два тела. Москальцова так и не нашли. Жутко выглядит человек упавший с полуторакилометровой высоты. Так что чудеса случаются, но не со всеми…

Терять своих друзей - что может быть страшнее и нелепее. Вот только что вы были вместе, шутили или ругались, вспоминали или делились сигаретой, и вдруг его уже нет. Я до сих пор с отчётливостью самого страшного ночного кошмара вижу один эпизод из своей жизни.

Чапдара Фото Сергея Щепачкова

Фаны, Куликолонские озёра - я готовлю железо к завтрашнему выходу на Адамташ. В руках у меня косичка из карабинов и все мысли о том, что титановые карабины сильно убавили бы вес моего завтрашнего рюкзака. Ко мне подходит один из инструкторов альплагеря Артуч и тихо произносит: - «Ты знаешь? Олег Коровин погиб…». Первая мысль о том, что за такие шутки…, но в следующее мгновение осознаю, что так не шутят. Ноги становятся ватными, медленно опускаюсь на траву. Куда то пропадают звуки и краски. Начинаю пережёвывать эту сухую, несъедобную информацию - «Олег - погиб». Откуда-то издалека доносится голос, рассказывающий подробности: - « На связи, 2 часа назад, группа, совершавшая восхождение на Чапдару по левой части стены, сообщила, что произошёл срыв. Олег погиб. Подняли тело в палатку. Ждут помощи». Но всё это пока не доходит до меня. Я озабочен только тем, чтобы понять. Что же здесь не так? Ведь на самом то деле Олег не может погибнуть. Он ведь самый лучший, самый весёлый, самый живой из нас. Ещё, по-моему, бродит между вершинами эхо его хохота, когда два дня назад он жарил на костре яичницу, а мы атаковали сковородку в его руках.…В конце концов дома его ждут Светка и маленькая дочурка и он просто не может… Может. Все мы можем. Встаю. С трудом разлепив губы говорю: - «Мне надо туда». Видеть кого то из наших и говорить с ними я не могу. Одна мысль - может быть всё-таки ошибка? Может, покалечился, без сознания, но жив. Пока не увижу сам - не поверю. Как автомат, не чувствуя усталости, я спустился в Артуч, взял две тросовых катушки и отправился обратно. На озёрах механически, что-то съел, забрал спальник и пошёл на перевал Алаудин. К вечеру я был уже под Чапдарой. Если бы мне пришлось ещё раз пройти за световой день такое расстояние, с таким грузом я не уверен, что сумел бы. Там уже разворачивалась спасаловка. Подходили люди. Подносили снаряжение. Тросовые катушки буквально выхватили у меня и сразу отправили наверх с кем-то из свежих людей. Даже после разговора по связи с нашими ребятами, я всё равно не до конца верил в случившееся. Как так? Не могу понять. В команде было 4 великолепных мастера скалолаза, все они могли оказаться впереди, но только не он, ведь это была его первая 5Б. Хотя, вы сможете удержать в кулаке ртуть? Вот и они не смогли. Всего один момент, когда первый заменял записку в контрольном туре, а последний ещё не поднялся по перилам. Олег оказался свободным. Впереди виднелись на первый взгляд несложные скалы. И Олег выпросился обработать эту верёвку. А скалы оказались коварные, заглаженные, с постепенно возрастающей крутизной. Ему не хватило опыта вовремя остановиться и, после срыва, рюкзак перевернул его. Он приземлился на полочку десятью метрами ниже на шейные позвонки. Тот, кто был на страховке, поймал его, сжёг себе руки верёвкой, но было уже поздно, Олежки не стало. Что они пережили там, на стене за следующие сутки рядом с его телом знают только они и они не любят говорить об этом. Спуск по пути подъёма был слишком сложным. Решили поднимать тело на гребень и спускать через «голову» (характерная скала на Чапдаре). Работы продолжались двое суток. За это время я уже понял, что надежды не осталось. Да и работали так, что на эмоции просто не оставалось сил. Был ещё момент, когда вместе с телом на тросе, на нас пошли камни и чудом никого не задели. Была одуряющая транспортировка тела в Усть-Каменогорск. Но всё это было как-то не отчётливо, смазано, как в тумане. В голове была только мысль, что мы возвращаемся, а он нет. Потом были глаза его жены и родителей. Потом похороны. Но до сих пор самое отчётливое и страшное воспоминание - это слова: - «Ты знаешь? Олег Коровин погиб…»