Читайте на Mountain.RU Cтатьи Дениса Урубко: Какие Танцы?! Мои тренировки Интервью для Mountain.RU На Туюк-су... снег Крутой лед Ледовый тренажер Казахстанцы в Каракоруме Отрывки из дневника экспедиции на Лхоцзе. 2001 год Бескислородное восхождение на Эверест "И уют ночной свечи зимней Ала-Арчи…" Зимний траверс Амангельды - М.Маметовой Казахстанские сюжеты. Итоги 2000 года Скоростное восхождение на пик И.Амангельды посвященное памяти Анатолия Букреева Спор t° Сборы на Туюк-Су Скоростной забег на Хан-Тенгри Хан-Тенгри-2000. Хроника Фестиваля Восхождение и скорость Одиннацать дней и пять с половиной часов… Казахстанский альпинизм сегодня - глазами оптимиста Резюме

Автор: Денис Урубко, г.Алмата

Хан-Тенгри-2000
Скорость в стиле соло

Примерно в середине 20-го века тенденция спортивного подхода к альпинизму приняла несколько экстремальный характер. Это произошло в силу его логического развития. Сначала высочайшие вершины, затем сложные маршруты на них в составе мощных команд, а когда это перестало быть актуальным, то желание мастеров выделиться из общей среды повлекло за собой одиночные и зимние восхождения на грани недопустимого риска. Этот процесс ярко прослеживается сначала в Альпах, а после в Гималаях. Достижения горовосходителей, ставивших свое эго во главу угла и стремившихся привлечь внимание общественности к собственным достижениям, заставляли подчас задумываться, а будет ли когда-нибудь предел таким способам самовыражения. И так же возникал резонный вопрос о смысле подобных – подчас авантюрных – мероприятий.

Экстремальное одиночное восхождение Вальтера Бонатти на Пти-Дрю, некогда признанное практически невозможным, только почти через пятьдесят лет было повторено Линн Хилл, которая вообще совершила нечто фантастическое. Без страховки, в невероятном темпе. Рывок Рейнхольда Месснера по Диамирскому склону Нанга-Парбат бал превзойден им же самим на Эвересте. Анатолий Букреев затмил своими скоростными подъемами на “восьмитысячники” и эти, прежде считавшиеся недостижимыми, результаты.

И предела прогрессу не видно…

Сие стало возможным благодаря развитию техники, медицины, физиологии, и т.п. Сверхлегкое компактное и удобное снаряжение намного повысило безопасность передвижения по горному рельефу, исходя из чего поменялись как тактика, так и стратегия восхождений. Тренированность спортсменов, основанная на опыте и научном подходе, растет с каждым годом. Словно человечество научилось отращивать себе дополнительные мышцы, и работать на атомной энергии. А медикаментозная поддержка вливает в жилы суперлюдей панацею от всех недомоганий и старения.

В Советском Союзе подход к достижениям высших результатов Спорта был правильным. Это четко видно на примере альпинизма. Ибо благодаря четкой отработанной системе происходил непрерывный процесс совершенствования мастерства спортсменов. Школа подготовки кадров базировалась на многолетнем опыте, и плавный подъем от основ к высшей квалификации гарантировал постепенное и полное совершенствование горовосходителя.

Притом, что шло полное государственное финансирование всех альпинистских лагерей и секций, происходил сильный приток молодежи. Ибо, естественно, что бесплатная кормушка для честолюбия и спортивных амбиций не могла не пользоваться спросом, да и функционеры от альпинизма чувствовали себя вполне уютно. Старшее поколение постепенно передавало накопленный опыт новым горовосходителям, и все было поставлено “на поток”, если можно так выразиться. Поэтому, следует учитывать накопленный за 70 лет социализма опыт.

Одним из видов функциональных тренировок и отбора спортсменов по этому критерию в различные гималайские экспедиции стали высотные скоростные восхождения на “семитысячники” Союза. В 1980-ом и в 1988 годах из множества квалифицированных горовосходителей выбирали команду, где помимо скальной техники и ледолазания большое значение придавалось физической выносливости. Победитель эверестовских отборов В.Балыбердин был легендарной личностью в этом плане. И как наиболее яркий пример лидера в подобных соревнованиях – Анатолий Букреев. Победы на склонах Эльбруса и пика Коммунизма стали началом его стремительного взлета к вершинам славы альпиниста-высотника.

Высотные забеги на Центральном Тянь-Шане проводятся уже лет восемь. И они не могли не возникнуть здесь, на классических маршрутах пиков Победы и Хан-Тенгри. Так как из-за повышенной альпинистской привлекательности данных объектов их классические маршруты ежегодно провешиваются сотнями метров перильных веревок для безопасного подъема горных проводников и клиентов. Поэтому, можно признать, что условия для одиночных скоростных восхождений просто идеальные.

пик Хан-Тенгри фото Сергея Лаврова

Со стороны ледника Южный Иныльчек лучшее время на вершине Хан-Тенгри (Властелин Духов, - как переводится это название), установленное Алексом Лоу, американским альпинистом, было 10 с половиной часов. От Базового лагеря Киргизстанского МАЦа до вершины и обратно. Слов нет, время отменное. После попытки улучшить этот рекорд предпринимались неоднократно, но наиболее приближенным оказался лишь срок в 15 часов, достигнутый Андреем Пучининым, альпинистом Киргизстана.

С северной стороны, насколько мне известно, лучшим результатом являлось восхождение за 15 часов от ледника у подножия горы до вершины. Оно было совершено в 1997 году казахстанской двойкой Шофхат Гатауллин – Дмитрий Муравьев.

Тут следует непременно уточнить тот факт, что маршруты восхождений на Хан-Тенгри с севера и с юга сильно разнятся между собой. Неоспоримо сложнее и труднее, по-моему, путь с северной стороны, ибо на всем протяжении проходит с крутым набором высоты по скальным выходам. К тому же, приходится переваливать через плечо пика Чапаева на высоте 6150 метров чтобы спуститься на перемычку. Опасности здесь кроются скорее в субъективных факторах, тогда как “на Юге” наибольшую проблему представляют ледовые обвалы с купола пика Чапаева, некогда поглотившие Хрищатого. Готфрид Мерцбахер же, в начале века искавший пути к сердцу Тянь-Шаня, считал что с северной стороны “Властелин Духов” неприступен.

На пике Победы (отметим для справки) до сих пор лучшим временем считается результат Глеба Соколова, сходившего от подножия ледопада под перевалом Дикий (4400) до вершины и обратно за 20 с половиной часов. Этот Новосибирский альпинист попал, как он считает, в хорошие условия на горе, но я думаю, что на пике Победы хорошие условия, - это лишь немногим меньшая проверка на выживание…

В 2000 году в целях популяризации альпинистских и туристских возможностей Центрального Тянь-Шаня, привлечении сюда известных спортсменов, у подножия исполинов “Небесных гор” летом был проведен Первый Международный Горный Фестиваль “Хан-Тенгри-2000”.

Это мероприятие было организованно в рамках программы президента страны Н.Назарбаева “Казахстан 2030” при поддержке правительства республики. Оно прошло на территории нашего государства в верховьях ледника Северный Иныльчек под пиком Хан-Тенгри, который является самой высокой точкой Казахстана. Здесь, как известно, находится знаменитая Северная стена “Хана” имеющая перепад около 3000 метров от подножия до вершины. Поэтому программа получилась насыщенной, яркой и очень спортивной.

Организацию Фестиваля взяли на себя Спортивный Комитет Министерства Обороны Республики Казахстан под руководством генерал-майора П.М.Новикова и туристическая фирма “Азия-Туризм”, чей директор Ринат Хайбуллин является также тренером ЦСКА по альпинизму. Уже задолго до сроков проведения были разосланы приглашения многим известным горовосходительским организациям мира, на которые они не замедлили откликнуться; да и просто отдельных спортсменов, выдающихся альпинистов своих стран, съехалось очень много.

Ну и конечно, апогеем, да позволено мне будет так выразиться, “шоу на высотах от четырех до семи километров” явилось скоростное восхождение на пик Хан-Тенгри. Оно было задумано как очное соревнование всех желающих альпинистов на установление лучшего результата по времени на маршруте Базовый лагерь (4000) – вершина Хан-Тенгри (7010) – Базовый лагерь (4000). Помимо различных честолюбивых устремлений всех спортсменов немалый плюс давал призовой фонд, выраженный так: 1-е место – 1500 долларов США, 2-е место – 1000 долларов США, 3-е место – 500 долларов США. Спонсором соревнования выступила фирма “Азия-Туризм”. Так что ажиотаж был – можете себе представить! И мнения по предполагаемым победителям высказывались самые противоречивые. На участие в планируемом скоростном восхождении к вершине Хан-Тенгри прибыли альпинисты из нескольких стран.

Для меня забег явился несколько необычной проблемой. Ибо это было довольно непривычным, - тяжелые нагрузки до соревнования, сводившие на “нет” весь кропотливый тренировочный процесс.

Сезон 2000 года стал очень удачным. Я, побывав весной в Непале, умудрился совершить безкислородное восхождение на Эверест. А так же непосредственно за неделю до забега спустился после прохождения Северной стены Хан-Тенгри. Но именно поэтому вы можете себе представить, насколько уставшим я был к тому времени. Первый в жизни “восьмитысячник”, оказавшийся, к тому же, самой высокой вершиной мира. После чего последовала долгая релаксация и состояние покоя. Затем стена Хан-Тенгри, прохождением которой альпинисты обычно завершали сезон. Наша же похудевшая команда ЦСКА осталась совершить еще несколько восхождений. И только благодаря недельному отдыху в “зеленой зоне” на высоте 2200 метров я смог хоть как-то восстановить свои силы.

19 августа, провожаемый почти всем персоналом Базового лагеря “Ак-Коль”, с острым чувством неизбежности я забрался в вертолет. На леднике это ощущение усугубила печальная физиономия итальянца Микеланджело, который решил не играть с судьбой, и отказаться от забега. Наверное, он насмотрелся на тренировки Николая Червоненко, в которые тот умудрялся добираться из Базы до Второго лагеря (5700) за 2 часа 35 минут. В этот рейс вертолета Коля улетел на “зеленку” для отдыха перед забегом.

К тому же (ну дайте хоть кому-нибудь поплакаться!) после возвращения с Северной стены я обнаружил, что слегка поморозил пальцы на ногах. Началось это еще с пика Свободной Кореи, чью стену мы пролезли зимой. Затем немножко добавил Эверест, и довершил процесс пик Хан-Тенгри. И по возвращении из тепла “Ак-Коля” я обнаружил, что стал сильно восприимчив к холоду. До боли в суставах и кончиках пальцев. Так что по лагерю я бродил хромая. Счастье еще, что здесь случился врач Валентин Макаров, который накачал меня гепарином с никошпаном и еще бог весть какими таблетками.

Единственное, в чем мне улыбнулась Фортуна, оказались ботинки “Ля спортива”, что подарил мне Симоне Моро для забега. Он пожелал удачи, и улетел с друзьями домой, а легкая обувь осталась как талисман на счастье…

За день до события, 21 августа в лагерь прибыла судейская коллегия забега, представленная Е.Т.Ильинским, Б.А.Студениным и С.П.Бергманом. Список участников соревнования потянул аж на семь фамилий, - четыре российских спортсмена, два казахстанца и один киргизстанец. Поэтому прессконференция для присутствовавших здесь представителей периодики получилась даже несколько оживленной, и заставила меня оптимистичнее взглянуть на все происходящее. Именно здесь, глядя на уверенные лица соперников, я внезапно обозлился. Этак по-спортивному. Серьезно и азартно.

Пободаемся…

Кригизстанец Андрей Пучинин уже давно вел против меня психологическую войну, сокраментально декламируя при встрече в столовой одно и то же, запавшее в сознание стихотворение из фильма “Брат-2”:

Я узнал, что у меня
Есть огромная семья, -
И травинка, и цветок,
В поле каждый колосок.
Солнце, небо голубое, -
Это все мое, родное!
Это родина моя.
Всех люблю на свете я…

В общем, с шутками и прибаутками мы, как умели, готовились к рывку в безумие

В это время мои друзья уже поднимались по маршруту в сторону намеченных мест, где они должны были располагаться во время забега. Команда ЦСКА, спустившаяся с Хан-Тенгри несколько дней назад, снова шла наверх совместно с членами Республиканского Оперативного Спасотряда ГКЧС. Ребятам предстояло обеспечивать безопасность мероприятия и беспокоиться о чае и питании для амбициозных “бегунов”. К вечеру 21 августа все участники намеченной пьесы заняли свои места согласно штатному расписанию. Все было готово.

И только погода, вдохновленная, очевидно, злыми происками “Властелина Духов”, считала, что люди не могут обойтись без ее участия. И что готово еще далеко не все. Вечером 21 августа на склоны Хан-Тенгри ринулись вихри взбесившегося ветра, рвавшие с облаков клубы снега, заметая все, что не соответствовало идеалам природы. Палатка, приютившая меня на леднике, тряслась под его набиравшими силу порывами. И сон пришел какой-то встрепанный. “Страхотка”, а не приятное забвение. И поэтому когда я проснулся в пять часов утра, то был сильно удивлен той тишине, что царила вокруг, утопая в холодной мгле ночи. Клубы пара от дыхания в лучах свечи навевали воспоминания о зимней приполярной Камчатке.

Завтракать перед столь тяжелыми физическими нагрузками рекомендуется не плотно. Это с одной стороны. А с другой, - когда тебе еще удастся перекусить для принятия калорий? Этак припрет голодуха где-нибудь на шести тысячах, и кранты. А тащить с собою лишний вес продуктов – тоже слабое удовольствие. Вот вам и наглядный пример парадоксов, возникающих в альпинизме.

Поэтому, когда я посмотрел, как Червоненко едва перекусил парой бутербродов, то отодвинул в сторону тарелку с аппетитно шкварчавшей яичницей с колбасой. Стало слегка тоскливо. Однако, подошедший вскоре в столовую Пучинин, круто навернувший свою порцию завтрака, оборвал мои сомнения. И я с легкостью последовал его примеру.

Из лагеря МАЛа подошли россияне. Николай Жилин, Юрий Ермачек, Сергей Шкабара и Алексей Болотов. Ринат Хайбуллин роздал всем участникам бирки с указанными на них фамилиями; и подгоняемые Ильинским, мы устремились на ледник за околицей лагеря, где к тому времени уже набирал силу новый день, тоскливо разливаясь на окрестных пяти- и шеститысячниках.

Было холодно. Небо расчистилось, и вершина Хан-Тенгри засверкала перед нами словно алмаз отличной огранки.

Ильинский попросил участников построиться в шеренгу. Привыкший к тому, что нас, точно идиотов, последнее время просили построиться только для того, чтобы увековечить на фотопленках, я слегка расслабился. Да и все остальные тоже. Поэтому команда Старшего судьи соревнования к началу отчета времени застала всех врасплох. 22 августа в 6 часов 30 минут утра был дан старт участникам. Старт? Инстинктивно метнувшись куда-то в сторону Хан-Тенгри, я оглянулся на группу. Неужели началось?

- Что, Коля? Куда бежим? – вырвалось у меня.

- Давай по вот этой тропе, - и ткнул лыжной палкой на укрытые свежим снегом следы.

Сразу оторвавшись от основной группы, на “острие атаки” оказались мы с Пучининым. Топтали тропу через ледник. Дальше, пока я переодевался, разогретый движением, подбежали Болотов с Червоненко. И чтобы не терять силы, увязая по щиколотку в свежей пелене снега, мы двинулись плотной компанией, меняясь по очереди впереди. Никто не старался вырваться вперед, ясно понимая, что придется работать на всех остальных, теряя силы. Когда же выпала моя очередь тропить, я, естественно, по закону подлости сразу же сбился со следов, и по колени увяз в сугробе.

Кошки одевали каждый где придется. Я держался дольше всех, не желая останавливаться и утяжелять ноги. Но все-таки, после того как подошвы стали проскальзывать на смороженном фирне, что лежал под свежевыпавшим снегом, остановился, и быстро нацепил железо на ранты ботинок. Ибо Николай, что шел впереди меня в кошках, казалось, и в ус не дул.

При подъеме по крутому участку склона перед Первым лагерем я слегка ускорился. Мне было необходимо иметь пару-тройку лишних минут для того, чтобы осмотреться, и оценить состояние снега на гребне. К сожалению, здесь его было еще больше. Так что я пропахал впереди энное количество метров за зря. И на площадке возле палаток дождался остальных.

Четверка наша рубилась по снегу так, что аж дух захватывало, - только Ермачек неумолимый подобно року, изредка маячил метров на 200-300 ниже. Лидировали поочередно, ибо на тропе в некоторых местах было сантиметров по 25-30 снега. Особенно интересным и приятным было то, что никто не пытался отлынивать от работы, спрятаться за чужую спину. При том, что шло соревнование между друг другом. Ибо все понимали, что без общего устремления вперед до вершины может не дойти никто. Честь и хвала Алексею Болотову, что рвался вперед подобно танку. Коля Червоненко тяжело вздыхал, и изрекал нечто неопределенное в плане того, что вообще-то некоторые военнослужащие получают за свою работу определенные деньги, и “молодым везде у нас дорога”, - делал шаг в сторону с тропы, давая мне возможность продемонстрировать технику вытаптывания снега. После этого ничего не оставалось, как отвечать ему подобной же цитатой, что “старикам везде у нас почет”, намекая на его почти сорокалетний возраст.

Вскоре отвалился Пучинин. Отстал от нашей троицы, и на пути до Второго лагеря потерял метров 200. Тут же его подперла снизу фигура Ермачека, тактически грамотно работавшего на тропе по нашим следам. Без лишней траты сил. Это меня насторожило. Может быть, он специально так сдерживал себя?.. Для того, чтобы в нужный момент рывком сэкономленной энергии обойти нашу компанию…

Во втором лагере, куда я (снова поднажал) выскочил за 3 часа и 3 минуты, решил перекусить. Достал из подсумка крохотный кулек с орехами и изюмом, которыми меня снабдили друзья в Базе, и стал торопливо подкрепляться. Через три-четыре минуты подошел Червоненко, пробежал чуть вперед по площадке, и тоже остановился позавтракать.

На мой взгляд, идея скоростного забега в силу неудачного стечения обстоятельств была похоронена с самого начала свежевыпавшим снегом. Все те подсчеты и прикидки, что я проводил внизу, были сведены на “нет” дополнительной работой, что выпала на тех, кто лидировал на пути к перемычке Третьего лагеря. К примеру, при тренировках до второго лагеря как Червоненко, так и я добегали чуть больше, чем за 2 с половиной часа, а в ходе восхождения вся группа (придя практически одновременно) не уложилась в три часа. То есть, на данном отрезке пути шансы у всех были одинаковые. Однозначно могу сказать, что при той спринтерской подготовке, которая была в то время у Червоненко, он мог бы сразу со старта уйти в отрыв, сократить который остальным было бы неимоверно сложно. Так что здесь, скорее, была борьба опыта и нервов. А разница в функциональной подготовке сказалась только на высоте 6000 метров, за перемычкой.

От Второго лагеря вверх уводил снежный склон с навешенными кое-где веревками. Дождавшись Болотова, мы снова составили ту троицу, что могла проработать по целине без особого ущерба для своих сил. Алексею было несколько тяжелее, чем нам, ибо он шел в обычных пластиковых ботинках, - обувь жестковатая и увесистая для забегов. Поэтому где-то на середине склона мы с Николаем оставили позади и его. Несмотря на то, что он рвался вперед и кричал, чтобы мы становились на тропу за ним – на следы. Но мне показалось, что Болотов к тому времени уже начал выдыхаться. Слишком уж темп ходьбы у него упал. К тому же, - хоть это и довольно нелепо с моей стороны, - но я начал подозревать, что он старается специально затормозить нас с Колей. Сбить общую скорость забега. Для того, чтобы шедшей в резерве Ермачек в нужный момент смог выскочить вперед.

Кто знает? Тактически такое решение напрашивалось само собой. Я бы, к примеру, так и поступил. Сохранил силы лидера команды, и положил бы в жертву кого-нибудь другого. А команда, как известно, у Екатеринбуржцев сплоченная и сильная.

В общем, где-то на 5800 я повернулся к Николаю, и прокричал, стараясь заглушить поднявшийся здесь ветер:

- Давай в отрыв, Коля! Уходим от них к черту!
- Что так? – спросил он
- Пошли вместе. Ты и я. Вдвоем – по очереди. Оторвемся!

Николай пожал плечами, и согласно кивнул.

- Ну давай, что?… Пошли…
- Погнали наши городских! – пободрее постарался сказать я.

Тот вцепился поплотнее в темляки лыжных палок, и двинулся, пробивая тропу, вперед. Отныне нам предстояло самое главное и тяжелое, - разобраться между собою. Решить уже без посторонних факторов, кто уйдет вперед, и чем все это закончится. Ибо, совершенно очевидным становилось то, что “на хвост” к нам падать было некому. Главное, дотянуть до скал. Туда, где нет снега, и где шансы первого и замыкающего становятся равны.

Не доходя до скальной ступени метров 200, я вцепился в перила, и повесил лыжные палки на пояс. Николай за веревку не брался, и двигался в одном ритме. Так мы и шли, поочередно работая на снегу, в котором ноги вязли по щиколотку.

До сих пор считаю своей удачей, как получилось, что к скалам я подошел первым. Пристегнулся карабином самостраховки, и полез вверх. Тут ведь тоже своеобразная тактика. Это словно одному троллейбусу обогнать идущий впереди него. Довольно муторная и неудобная процедура.

Я шел, подтягиваясь на руках, и с интересом отмечал, как Червоненко постепенно начинает от меня отставать. Краем глаза косил в его сторону, и ловил, что он не выдерживает того ритма подъема, что я предложил на скалистых стенках пика Чапаева. Так – неспешно, плавно. Вот между нами уже не половина веревки, как в начале, а целая. А через пятнадцать минут уже все сто метров разделяло нас.

Это было, словно момент истины. Казалось, только что мы с ним оставили позади Болотова, а вот уже я вижу, что и мой основной противник начал сдавать, слегка выпускать меня на интервал. Или он делал это осмысленно? Я лез, и думал о том, что на верхней части купола, через который мне предстоит перевалить на перемычку, наверняка лежит свежий снег, который необходимо будет пробивать. И делать это в одиночку по крайней мере глупо. Если я там завязну, то Николай обойдет меня играючи… После пахоты на шести тысячах силы уходят, словно вода в песок.

И все же? Да, черт возьми. Вот оно – все же? Сомнения, сомнения… Решайся, ну! А если… Никаких если!

Сумятица в голове была та еще! И я решил отрываться от Червоненко. Несмотря на то. что рисковал забуриться в одиночестве в тяжелый снег, и потерять самые необходимые крупицы сил. И тут уж надо отдать должное Николаю, - подготовился к состязанию он крепко, учитывая, тем более, его почти сорокалетний возраст. С самым небольшим преимуществом я начал отрываться от него, едва-едва находя тот резерв сил, откуда бралась скорость.

Перед выходом на вершину плеча пика Чапаева я действительно угодил в тяжелый снег, но в азарте лишь еще поднажал, представляя, с какой скоростью за моей спиной ломятся соперники. Выигранное время оправдывало потерянные силы, и по целине, забивая мышцы ног еще сильнее, я ринулся вниз на перемычку.

Здесь меня поджидали с горячим чаем и перекусом Дамир Молгачев и Сергей Самойлов. Хапнув наскоро пайку кураги, и попив, я рванулся дальше.

Это был, наверное, самый тяжелый психологический момент за все время восхождения. Где-то “на плечах” висел Червоненко. Накатываясь подобно волне. После перекуса возле Третьего лагеря дорога снова начала забирать вверх, и я почувствовал, как то, что я только что съел, просится наружу. У меня даже не было сил приветствовать тех людей, что на 6200 кричали мне с обочины тропы. А двигаться ведь приходилось! Я ощущал, что забитые при работе по свежему снегу ноги тянут на самой грани, почти через силу. И четко представлял себе, что у Николая подобной проблемы быть не должно. Даже не хотелось останавливаться и оглядываться назад, но я видел, как он спустился по склону, и остановился попить воды на перемычке.

Здесь, на скалах задувал ураганный ветер. Вдоль южного склона мело потоки снежной крупы, которая перехлестывала через гребень подобно самой настоящей мелкой дроби. Била по лицу, секла по одежде. Так что, при светившем в небесах ярком солнце на гребне бушевал ураган.

Только при подходе на 6400 я понял, что Николай отстает. Его фигура мелькала на скалах где-то в получасе – сорока минутах ходьбы ниже. Это было облегчением. И к палатке вспомогателей я пришел настроенный уже почти оптимистично.

Доронин Кирилл, высунувшись на наветренную сторону палатки, увидев меня, радостно завопил. Он, Василий Литвинов и Дмитрий Чумаков напоили меня чаем, дали кусок шоколадки и несколько таблеток аскорбиновой кислоты.

Так что, через пять минут после выхода дальше по гребню, я ощутил как в по жилам разливается новая волна энергии. А Червоненко окончательно пропал из вида.

Где еще я мог получить такое количество положительных эмоций от горовосхождения?

Здесь я уже перестал в чем либо сомневаться. Работал на пределе, который позволял мой организм, помня, однако, что необходимо сохранить силы для спуска. Эти чередовавшиеся заснеженные скалы постепенно уходили вниз, а я просто работал вперед и вверх. Так как уже давно привык. И все становилось простым и значительным.

На вершине ветер слегка поутих. Через семь часов и сорок минут после старта я стоял на коленях возле высшей точки своего маршрута в этот день. Василий Пивцов протянул мне кружку чая. Я попытался отпить глоток, но вода (уже по привычке?) ринулась в дыхательное горло, и я зашелся в диком приступе кашля. Владимир Сувига фотографировал меня, Василий лупил кулаком по спине, и до меня постепенно доходило, что этот сумасшедший подъем завершен. Я очумело орал: “Володя! Володя!” – не зная сам, что хочу этим сказать, а тот пытался меня растормошить:

- Ты вне конкуренции! Слышишь? Денис! Тебя уже никто не достанет!..
- Где Червоненко?
- Далеко. Ты вне конкуренции. Молодец!

Нас кидал по вершинной площадке ветер, грохотал в скалах и ребрах вершинной треноги.

- Васька, ты как?
- Дыши, придурок! – орал он мне в ответ. – Главное, дыши, чтоб кашель прошел!

Из палатки, что чудом держалась на ветру здесь же, приветственно пискнул Макс – Максут Жумаев. Сувига, забрав у меня бирку участника, постарался охладить мои эмоции.

- Теперь вниз! Очень… Слышишь меня?.. Очень аккуратно!
- Понял, Володя.
- Не торопись. Главное, не торопись, - в который уже раз повторял он.

Вот так оно и было. Три минуты на вершине, и я, повернувшись к ней спиной, уже иду вниз. А ребята в тот день просидели на ураганном ветру при диком холоде больше семи часов. На высоте 7010 метров.

Где-то на высоте 6800 метров я повстречал Червоненко. Он поздравил меня с вершиной, а сам ринулся дальше, все такой же неуемный. На 6400 поднимался Болотов, а ему в спину дышал Пучинин. Мой же спуск продолжался не в том напряженном ритме, как подъем, но нагрузка все равно давила значительная. Меня поздравляли, а я шел и думал о том, как я буду вытаптывать снег обратно на плечо пика Чапаева. И хватит ли мне сил на это.

Поэтому, представьте, каким облегчением для меня явилось видение одинокого человеческого силуэта на снежном склоне этого предстоявшего мне подъема. Он неспешно прокладывал тропу вверх, и когда я догнал его, то увидел, что это не кто иной, как Юра Ермачек. Он сошел с восхождения на высоте 6200 метров и теперь двигался обратно. Обогнав его, я тоже принял участие в топтании снега. Вот это, похоже, оказался самый трудный физический момент забега…

И в 18 часов 51 минуту, через 12 часов 21 минуту после выхода из Базового лагеря я снова оказался возле его палаток. Здесь меня встретила настолько огромная компания зрителей, что я поначалу просто отказался поверить своим глазам. Они что-то кричали, спрашивали, тормошили меня. Им я сказал только: “Хорошей еды, пожалуйста, и теплый спальный мешок!” А затем повернулся, нашел глазами Ильинского, и спросил:

- Ну что, Ерванд Тихонович, на сегодня хватит?

Он лишь с усмешкой махнул в ответ рукой. Мол, сойдет…

Через 16 часов 4 минуты после старта к финишу вернулся Николай Червоненко. Третье место с 19 часами занял киргизский клаймбер Андрей Пучинин. Он длительное время помогал спускаться Алексею Болотову, который так и не дошел до вершины. Двести метров.